Мамам тоже нужно отдыхать

С рождения Юнши прошло уже восемь месяцев, и каждый день из этого времени был для Цириллы довольно сложным. Тяжелые роды, детская реанимация, колики, проблемы со сном, проблемы с молоком, все это закрутилось так плотно, что вынырнула она из своего позднего материнства только совсем недавно, словно очнувшись от какого-то продолжительного мутного сна. Естественно, она не осталась один на один со своими проблемами, активно подключив к ним мужа, но даже с его помощью ей было тяжело вернуться к прежнему образу жизни.

Но даже несмотря на то, что ей редко когда удавалось поспать дольше трех часов за раз, когда она привыкла спать столько, сколько ей захочется, Цирилла не могла нарадоваться на сына. Пока не удавалось решить проблемы со сном, и ей приходилось часто вставать ночами, чтобы дать возможность выспаться Коту, который днем продолжал работать, а вечером брал на себя заботы о сыне, а она отдыхала - спала, занималась собой, что было ей совершенно необходимо, и просто старалась прийти в себя после целого дня с ребенком наедине. Раньше ей было проще справляться даже с двумя детьми, но возраст, по-видимому, все-таки брал свое.

Сегодня Цирилла решила вечером пригласить в гости Яреци, прознав, что она тоже в Пекине. У Цириллы было не так много людей, с которыми она могла просто поболтать, не считая Чжэнь или Сантану, и ей иногда хотелось новых лиц. Она уже послала за ней своего водителя, и ждала, пока они вернутся, в гостиной, передав Коту право безраздельного владения ребенком.

Наступила осень, которая постепенно стирала из памяти весенний ужас, летнюю церемонию бракосочетания и встречу с родственниками Тору. Теперь ещё и папа скоро уедет в Японию, и она останется совсем одна. С мужем, который вечно занят на работе, и маленькой дочкой, у которой лезут зубы, нарушился сон и меняется характер. Она стала совсем капризная, мало спала, и Яри, просыпаясь, брала дочь и уходила с ней в другую комнату, чтобы дать возможность любимому выспаться. Сама она не высыпалась, готовила ему завтрак, а потом снова занималась дочкой, что-то ела и иногда встречалась с папой. Но прогулки стали короткими и нечастым. Потому что свободолюбивая Кимико не хотела сидеть в коляске, на руках не выдерживала и пары минут и требовала, чтобы её отпустили на асфальт или на землю, где она могла спокойно ползать. Но Яреци не разрешала ей ползать, так как ей было лень стирать постоянно её комбинезон. А много комбинезонов покупать не было смысла.

О том, что наставница сама находится в Пекине и вроде как тоже родила очередного ребёнка, она узнала совершенно случайно, когда та пару недель назад ей позвонила, а позже предложила встретиться, даже отправила за ней своего водителя. Яреци была рада куда-то уехать, папа был свободен, Тору тоже не был против, чтобы она развеялась, и девушка, передав отцу заботу о Кимико, дождалась водителя и села в машину. Она решила, что как-то неправильно ехать в гости без подарка, поэтому привезла с собой маленькую погремушку.

Вскоре она прибыла на место и, остановившись у двери в квартиру, немного робко нажала на звонок.

Несмотря на вечерние пробки в городе, Чжану удалось, как всегда, быстро их все миновать, и уже скоро он отзвонился, что приехал, а через пару минут раздался и звонок в дверь. На этот раз Цирилла все же сама пошла открывать дверь, потому что Мао возился с малышом и не мог отойти. Ей нравилось смотреть, как Кот познает все тонкости бытия отцом младенца - сама она первое время во всем полагалась на его помощь, и на этот раз Коту досталось с лихвой. Раньше он принимал участие в воспитании девочек лишь постольку поскольку, так как Цирилла справлялась со всем самостоятельно. Но не все Коту оказалась масленица.

- Здравствуй, Яреци, - поздоровалась она с ученицей, думая про себя, насколько уместно называть ее ученицей здесь, в Пекине, когда можно было отойти от монастырских обязательств. Здесь Цириллу чаще называли Леди Грей или Чун тайтай, и она считала это правильным. - Проходи, вы быстро доехали. Надеюсь, Чжан был вежлив и аккуратен?

Он давно работал в отряде Кота, и Цирилла за все эти годы его прекрасно вышколила, хотя иногда давала ему некоторые послабления и позволяла даже подавать голос, когда его об этом не просили. Ее это порядком забавляло. Но она была абсолютно уверена в его преданности и компетентности, иначе не доверила бы ему возить по школам своих многочисленных детей. Она до сих пор считала его кем-то вроде мальчика, хотя мальчику уже, по ее прикидкам, было не меньше сорока.

Дверь вскоре открылась, и девушка увидела свою наставницу. Вежливо ей поклонилась и прошла в квартиру. И сразу задалась вопросом, а как к ней обращаться в Пекине.

- Добрый вечер, мастер Грей. Ой, наверное, так не стоит вас называть? Миссис Грей? - С искренней и немного смущённой улыбкой произнесла она, потом посмотрела на неё. Вида она была вроде хорошего, даже и не скажешь, что она недавно родила ещё одного ребёнка, у неё же вроде возраст большой. Лет пятьдесят, может больше. Хотя у женщин не принято спрашивать возраст, но ведь 50 лет - это очень много. Особенно если другому человеку скоро должно исполниться двадцать.

- Да, он вез очень хорошо, - улыбнулась девушка. Гильермо её тоже иногда куда-то возил, но он, в отличие от этого тихого водителя, не скупился на эмоции и крепкие выражения, особенно когда стоял в пробке. Папа делал вид, что ругался на него, но потом они смеялись. Неудивительно, что с двенадцати лет Яреци ездила на другой конец Москвы на метро. Там тепло, и в пробках не стоишь. - Миссис Грей, я... - она замялась, - я тут купила вашему сыну небольшой подарок, надеюсь, ему понравится, - она смущённо протянула женщине маленький подарочный пакетик, в котором лежала погремушка.

- Можешь звать меня Чун тайтай, - ответила Цирилла на вопрос, как к ней можно обращаться. Прерогатива звать ее леди Грей принадлежала только членам триады, и обычно в мирной жизни Цирилла предпочитала более грамотное и цивилизованное Чун тайтай. Она давно официально взяла двойную фамилию, отсановившись традициями между двумя странами - в Китае было не принято брать фамилию мужа после, в отличие от многих европейских стран, и Цирилла, как обычно, сделала по своему, чтобы в итоге получилось ни вашим ни нашим.

- Совсем не обязательно было, - с улыбкой проговорила она, принимая подарок девушки. Признаться, Цирилла в ответ не приготовила ничего, но считала, что ей еще представится возможность поблагодарить ученицу за проявленное внимание. - Спасибо, мне очень приятно. Думаю, Юнши будет в восторге от игрушки. Проходи в гостиную, располагайся, я сейчас подойду.

На столике возле дивана и кресел уже дожидался горячий чайник с чаем и несколько вазочек с разнообразными традиционными сладостями - жареным молоком, которое так любила Цирилла, и прочими конфетами и печенюшками, в том числе печенье с предсказаниями, которые она покупала чисто из любопытства почитать, что написано на бумажках внутри. Это было даже весело, разламывать печенье и читать предсказание, которое было очень далеко от правды, потому что Цирилла и сама могла бы узнать, чего ожидать в будущем, но никогда этого не делала.

Она отнесла новую игрушку сыну, в комнату, откуда доносилась детская музыка - малыш с энтузиазмом нажимал на кнопки большого игрушечного куба, который издавал весьма надоедливые мелодии, под присмотром отца, и после этого вернулась обратно в комнату к гостье.

- Я поняла, миссис Грей, ой, Чун тайтай, - сказала девушка, заливаясь румянцем смущения. С таким названием она сталкивалась впервые, хотя на развивашках, куда водила малышку Кимико, слышала таеое обращение. К ней самой так никто не обращался, ведь она нашла русскоговорящих мамочек и иногда с ними общалась.

Девушка проследовала в гостиную и осмотрелась. Обстановка и убранство чем-то напомнило ее любимую квартиру в Москве, в которой она прожила шестнадцать счастливых лет своей жизни. Она всегда знала, что живет в служебной квартире и не имеет никакого права на нее, но родители обставили свое временное жилье с таким чувством и таеой любовью, что забывалось, что это всего лишь временное их жилище. Квартира Цириллы Грей или Чун тайтай, как она просила себя называть, была обставлена со вкусом.

Когда вернулась хозяйка, девушка присела на указанное место и посмотрела на наставницу.

- Как ваше самочувствие? - спросила она, а потом подумала, надо ли было или это неприлично..

Цирилла устроилась на одном из больших уютных кресел, в которое можно было бы залезть целиком и свернуться клубочком в особенно дождливые унылые вечера. Разе что сейчас была совершенно обычная ничем не примечательная серая пекинская погода, когда точно не хочется никаких клубков и одеял, потому что и без них было вполне себе нормально. На правах хозяйки Цирилла разлила по чашкам ароматный и уже хорошо заварившийся чай, привезенный ею из монастыря.

- Спасибо, все хорошо, - нейтрально ответила Цирилла, которая в принципе никогда не жаловалась на свои проблемы кому бы то ни было и тем более не хотела забивать этим голову своей ученице, которой и без того было о чем подумать, например, о своем собственном ребенке.

- Лучше расскажи мне, как у тебя дела. Справляешься? Тебе кто-то помогает? - Цирилла по себе знала, как тяжело может быть один на один с ребенком, а уж тем более когда их сразу двое, как у нее было с близнецами. На тот момент она все же была старше, чем Яреци сейчас, и ей помогала Нари и Шири, готовые подхватить на себя детей, но после трехлетия близнецов она осталась одна, и вот тогда познала все прелести воспитания детей в одиночку. Кот поначалу не выражал особой к ним привязанности, с чем Цирилла мирилась, потому что детьми они все же были чужими, но постепенно все наладилось.

Здесь было очень спокойно, красиво и душевно. В этом доме, так же как и в её квартире, где она родилась и выросла, было уютно. Наверняка здесь тоже собирались всякие душевные семейные встречи с друзьями, царило веселье и не было места слезам и горю. И одиночеству. Было видно, что всё здесь сделано с любовью, даже бокалы для вина и стаканы для других напитков были расставлены с любовью. Наверное, с любовью к перфекционизму.

Девушка отпила чай и прикрыла глаза, наслаждаяссь его вкусом. Это был чай, привезённый из монастыря, и сразу на девушку навалились разные приятные воспоминания, связанные с этим удивительным местом. Она улыбнулась.

- У меня всё прекрасно. Нам мой папа очень помогает с Кимико и прочими делами. Но он скоро улетает на стажировку в Японию. неизвестно, насколько. Так что мне даже страшно представить, что я буду делать одна. Тору ведь на работе постоянно, а я... наверное, мне будет тяжело одной. Ведь Кимико ещё такая маленькая и вечно пытается от меня удрать. А ещё ей нравится рисовать красками. Неважно, на чём, главное сам процесс. Ну и в рот потом тянет пальцы. Хорошо, что Тору не видит, каким цветом она потом какает, - увлеклась девушка, а потом резко себя прервала и виновато и слегка смущенно опустила глаза. Стала рассматривать содержимое чашки.

Она любила разговаривать о Кимико, вот только не с кем было это делать. Друзей здесь у неё не было, только Дарсия, которая осталась в монастыре, да и всё. С папой только обсуждать, да с Тору. И больше не с кем. Она вздохнула, отругала себя за лишнюю откровенность, ведь, как ей показалось, никто не просил рассказывать о том, как она живёт и что делает.

Цирилла с вежливым интересом слушала рассказ Яреци о дочери. Ей пришлось по душе, что Яреци не остается одна без посторонней помощи, даже если эта помощь не всегда в том объеме, в каком этого хотелось бы, чтобы хорошо отдохнуть от ежедневных рутинных забот. Жизнь с ребенком тет-а-тет похожа на бесконечный день сурка, лишь изредка получающий какое-то разнообразие из-за бессонных ночей, режущихся зубов, капризов, истерик, нудных укладываний на сны и прочие не самые приятные моменты, так как приятные имеют свойство быстро забываться.

- Я думаю, не случится ничего страшного с Тору, если он вдруг увидит в памперсе радугу, - с легкой улыбкой заметила Цирилла. - Папам очень полезно иногда заниматься детьми, а мамам - отдыхать, - она обхватила свою чашку ладонями и притянула к себе, греясь о теплый фарфор, как делала всегда, наверное, еще с самого детства, и не потеряла эту привычку и в более зрелом возрасте. - У вас есть возможность найти няню? Хотя бы на несколько часов пару раз в неделю, чтобы ты могла перевести дух?

Цирилла не понимала убежденности многих женщин, что на алтарь материнства нужно положить все, что у тебя есть - здоровье, время, интересы, свою жизнь, что была до ребенка, - и самоотверженно бить себя кулаком в грудь, во всеуслышание заявляя, что "я ему всю молодость отдала!" Она считала, что материнство, как и вся семейная жизнь, должна быть в радость, а не в тягость. Конечно, никто не отменял жизненные трудности, но с ними не обязательно справляться в одиночку.