Кто не жил в общаге...

Вернувшись из столовой, где ее накормили вкусным обедом, Сигрун первым делом решила разобрать свои вещи. Повесив куртку на крючок, она вытащила рюкзак на середину комнаты, отстегнула пенку и положила ее на пол между двумя циновками, на которых лежали матрасы.

Оглядевшись, она заметила два комода и подошла к ним. Надо было, в конце концов, выяснить, который свободен, но рассматривание комодов, даже самое внимательное. ни к чему не привело. Сигрун осторожно выдвинула верхний ящик одного из них - там уже лежали чьи-то вещи - вернее, не чьи-то, а той самой Яшви, о которой говорил сифу Урс. Девушка, смущённая, задвинула его и повернулась ко второму, заглянула в него. Разумеется, тут было пусто.

Сигрун облегченно вздохнула и вернулась к рюкзаку. На пол полетели спальник, хоба - сидушка с тонкими ремешками - футболки, бутылка с водой, светоотражающая ветровка...
- Полотенце, - бормотала она, - сейчас схожу, помоюсь с дороги… Мыло… чистое белье…

Платье и юбку с синим свитером можно сразу засунуть в комод - вряд ли понадобятся в ближайшее время. Горка носков. Запасные кроссовки оставить у двери.

"Старшая Эдда", которую так любил читать отец, и оставил там свои заметки. Сигрун не хотелось оставлять ее на виду. выпрямилась и огляделась по сторонам.

"Положу в комод", - решила она, вместе с рунами, которые она нарисовала на картоне. И дневник туда же.
Она взяла в руки тетрадку в твердой коричневой обложке, и, раскрыв ее, пробежала глазами последние несколько записей. Дневник она начала вести в самолете, когда летела из Рейкъявика в Париж. Тогда она сидела в кресле рядом с толстым дядькой, от которого пахло рыбой и алкоголем, и записывала в тетрадку то, что, по ее мнению, должно было произойти с нею во Франции, в Италии, на Мальорке. Она тогда еще не представляла, что вместо работы на киностудии Gaumont ей придется раздавать листовки у станции Бельвилль, а вместо Средиземноморья ее понесет на север, в германию, Финляндию, Россию...

- Потом все запишу, - решила Сигрун, решительно убирая дневник в комод. - Сначала в душ...

Яшви даже не догадывалась о том, что в ее собственной комнате, которую она уже почти полностью присвоила себе, по возвращению с дежурства в лазарете ждет сюрприз. Ее голова была забита хвощем полевым и его лекарственными свойствами, способом хранения и применением. Яшви немного знала о травах, но обычно использовала только те, что хорошо знала и встречала чаще - которые помогали унять боль в суставах отца или желудочные боли, или женские во время ежемесячных мытарств. В общем-то, это был весь список, что она знала. Здесь в монастыре она хотела научиться большему. Она все еще не знала, насколько здесь задержится, и старалась успеть выучить как можно полнее о многочисленных травах, которые могли ей пригодится в момент, когда она покинет монастырь.

Она слишком погрузилась в свои мысли, зашла в комнату и заметила чужие вещи только когда чуть не наступила на них. Взору предстал незнакомый ей рюкзак, потому что ее собственный лежал в нижнем ящике комода. Потом она увидела какую-то одежду, тоже ей не принадлежащую. В первый момент она совсем не подумала о том, что к ней могли кого-то подселить - она и так слишком долго жила одна. Она скорее подумала, что это чья-то шутка, подкинуть ей чужую одежду.

- Намасте, - запоздало произнесла Яшви, когда, наконец, подняла взгляд и увидела незнакомую ей рыжеволосую девушку. Ее взгляд тут же метнулся к комоду. У Яшви было очень мало личных вещей, но самыми драгоценными из них были, конечно, четки, купленные в Катманду, и старая бабушкина кукла, которая лежала под подушкой на футоне.

Услыхав, как с ней поздоровались, Сигрун подскочила, как напуганным котёнок. "Намасте" - это Сигрун знала. Этому ее научила одна девушка в Петербурге - инструктор по йоге и аюрведист по совместительству.

Она оглянулась и увидела перед собою худую скуластую девушку с красивыми гладкими черными волосами.

- Halló... - проговорила Сигрун по-исландски. - В смысле, Намасте.
И, с трудом подбирая китайские слова, продолжила:
- Меня зовут Сигрун, а ты Яшви? Я... Сифу Урс сказал мне жить здесь.

Заметив быстрый взгляд, который девушка бросила в сторону комода, Сигрун быстро добавила:

- Я ничего не трогала, - и слегка порозовела. Она чувствовала себя не очень ловко, вторгшись в личное пространство соседки - комод всё-таки личное пространство. И пусть Сигрун не успела ничего рассмотреть, легче от этого не становилось. И свою неловкость девушка хотела замаскировать под покладистость. Возможно, она и переигрывала слегка.

Окинув комнату взглядом, Сигрун поняла, что наводя порядок в своих вещах, навела бардак в комнате. Коврики сдвинуты со воих мест. На одной из кроватей (ладно, спальное место в доме называется ведь кроватью, верно?) футболки и скомканный свитер, спальник закатился под умывальник, пенка и хоба валяются прямо в проходе.... право слово, бардак.

Судя по тому, как девушка подпрыгнула, она совсем не ожидала вторжения со спины, и Яшви не стала ничего добавлять до тех пор, пока незнакомка не развернулась и не поняла, что никакой опасности для нее нет. Яшви уже немного привыкла к тому, что в тибетском монастыре больше европейцев, чем азиатов, и ей уже перестало казаться, что европейцы все на одно лицо, к тому же у них у всех был разный цвет волос и цвет глаз. Эта девушка тоже была европейкой.

- Мое имя Яшви, - подтвердила она, будучи немного сбитой с толку, что незнакомка знает ее имя, а вот она сама, Яшви, совершенно не представляла себе, кто может о ней рассказать. Она почему-то была уверена, что ее имя мало кому известно даже среди тех, кто уже давно, намного больше, чем она, жил в монастыре, потому что мало с кем общалась. Хоть и не делала из своего здесь присутствия какой-то тайны. - Ты теперь моя соседка?

До сего момента Яшви приходилось жить одной, что ее ничуть не огорчало - это оказался совсем необычный опыт. Хотя иногда она думала, что в одиночестве не круто и было бы здорово с кем-то поговорить или что-то спросить из того, что было ей непонятно или неизвестно, все-таки, отсутствие школьного образования сильно сказывалось.

- Я верю, - несмотря на то, что Сигрун, как она представилась, немного порозовела, Яшви предпочла не развивать эту тему. Она не была жадной и вовсе не хотела заподозрить новую соседку в чем-то не соответствующем ее воспитанию. - Там почти нет моих вещей. Мало очень.

Яшви огляделась, как будто пыталась посчитать, сколько именно вещей Сигрун подразумевала под словом "немного" но сочла, что все же и правда не так много, как могло быть. По сравнению, например, с количеством личных вещей наложниц в клане Кобр всего было и правда совсем немного. Хотя, быть может, такое впечатление создавалось из-за разницы в размерах комнат - в монастыре они были чуть больше, чем в резиденции Кобр. Только жили здесь вдвоем. Словом, арифметика это была непростая.

- Эта, - она указала на тот футон, с которого девушка убирала свитер. Логично, что незнакомка не поняла, где чья кровать, потому как ничего не выдавало, что у конкретно этой кровати уже есть хозяйка - она выглядела нежилой. Только Яшви знала, что под тонкой подушкой спряталась уродливая кукла, которую, возможно, стоит прятать чуть тщательнее, чем всегда. Во-первых, девочки в ее возрасте уже давно не играли в куклы. Во-вторых, эта вещь была слишком личной, чтобы ее кому-то показывать. И в-третьих, она облегчала призыв духов, и наверное правильнее держать ее подальше от чужой энергетики. И вообще она была довольно страшненькой, не то произведение искусства, что Яшви видела в магазинах в Лхасе.

- В шесть утра звонит колокол, - ответила Яшви. Она подошла к умывальнику, чтобы вымыть руки, пропахшие горькими травами. - Я встаю еще раньше. И ложусь очень рано. Почему ты кричишь по ночам? Ты плохо спишь?

- В шесть утра! - повторила Сигрун и к своему удивлению обнаружила, что это ее совсем не пугает. Вернее, пугает не так сильно, как она ожидала. Больше ее смущало "рано ложусь". Ведь самое интересное всегда происходит после отбоя: всякие разговоры, а то и вечеринки с танцами. Правда, девушка была уверена, что в монастыре с вечеринками туго. - А что
здесь вечерами делают?

Что угодно делать, лишь бы спать поменьше...

- Да, я плохо сплю, - вздохнула она в ответ на вопрос соседки. - Я как будто каждую ночь "Звонок" смотрю.

На секунду умолкнув, Сигрун подумала, что о дневных глюках можно пока не рассказывать. И так все понятно станет.

- Я не каждый раз ору, - добавила она.