В начале были точки

Ломэхонгва в свой ответ, честно говоря, сама не очень-то верит. Ей кажется, что не может в сложной, хитроумной науке "каллиграфии" быть всё так просто. Что даже там, где подкупает внешней простотой, на деле лежит пропасть, которую преодолевать придётся с трудом и очень долго.
Но на удивление, рыжеволосая мастерица не делает Ломэхонгве ни одного замечания, не говорит, что её предположение — это сущая ерунда. А потом, когда она начинает показывать черты, среди её проворных записей действительно оказывается и линия слева направо, которую мастер называет "горизонтальной". В эти мгновения Ломэхонгва чуть увереннее расправляет плечи: ладно, получается, она всё-таки немножко понимает эту сложную науку на интуитивном уровне. Ещё можно с ней справиться.

И за первое задание Ломэхонгва берётся, уже чувствуя себя немного обнадёженной. С ящика, который она поспешила закрыть по примеру Валентина, ей снова приходится снять крышку. Хоть индеанке и хочется проявить себя как можно лучше, она этой идеей не увлекается чрезмерно и понимает, что за чернила браться ей рано. Она пока не понимает, как движется кисть, и, вероятно, с одной кистью-то сразу не совладает. Сразу потянуть на себя чернила? Они не одеяло, чтобы их можно было запросто тянуть, они только расплескаются, и вместо красивых стройных линий получится бесформенное уродливое пятно. Это будет плохое проявление себя; Ломэхонгва же стремится к хорошему. Прощающий многое песок ей пока что прекрасно подойдёт. Если будет очень уж хорошо получаться — наверное, сифу Джаз разрешит ей перейти на бумагу.

Получается не так хорошо, как мечталось бы. Поначалу руке Ломэхонгвы, больше привычной к оружию, не хватает той мягкой плавности, которую показывает рыжеволосая мастерица. У неё складывается впечатление, что рука должна плавно течь, как капля чернил по листу. У Ломэхонгвы же пока ничего не течёт, но она очень старается замедлить саму себя, вычерчивает одну долгую линию за другой, от левого борта ящика к правому, и ей понемногу кажется, что линии становятся ровнее.
Она потренируется ещё немного, и станет лучше. Занятие пока только началось. Есть немало времени для того, чтобы усовершенствоваться.

По тому, в каком неторопливом ритме продолжилась лекция, Розмари поняла: ждать феерии не стоит, они здесь будут вязнуть в основах, чтобы неофиты не отставали и тоже могли во всем разобраться. Это, конечно, было далеко от идеала, на который британка втайне рассчитывала — но с другой стороны, для идеала нужно было просить об индивидуальном занятии, на котором ей бы все объясняли с поправками только на нее одну. На групповом занятии было бы глупо ожидать, что мастер будет только на нее оглядываться и только ее пожелания учитывать.

Но, уж как минимум, сифу Джаз старалась разнообразить теорию упражнениями, чтобы никто не скучал. Услышав разрешение браться за чернила, Розмари обрадованно встрепенулась и метнулась за бумагой и чернилами одной из первых. Конечно, можно было и перестраховаться, и поработать на песке, но Розмари полагала, что она сюда пришла прогрессировать, так что нечего на одном месте топтаться.

Разминка показалась ей несложной. Разве что чуть непривычной: обычно в качестве стартового упражнения предлагали сразу вполне конкретную "хэн", а не абстрактную горизонтальную черту поперек листа. Но так тоже интересно: какое-никакое, а разнообразие. Розмари пару раз привычно встряхнула рукой, чтобы расслабить ее и сделать мягче, а потом взяла кисть, обмакнула ее в чернила и принялась неторопливо, плавно разлиновывать лежавший перед ней лист, стараясь, чтобы линии были как можно ровнее, а расстояние между ними — как можно меньше. Эдак больше влезет.

В целом, разминку она нашла даже скорее приятной, чем утомительной. В каком-то смысле ей понравилось вот так сидеть и рисовать линию за линией. Но это, конечно, для нее действительно была только разминка, новых знаний и умений это британке пока не добавляло. И хотелось верить, что дальше все-таки будет лучше. Насыщеннее.

Занятие продолжало подкидывать неожиданные и, отчасти, даже неприятные сюрпризы. Хотя Валенсия внимательно следила за движениями рук мастера Джефлеа, а также не менее внимательно слушала ее пояснения, к импровизированной цели южанку это приближало мало. С одной стороны, вся эта теория могла быть использована с пользой. С другой - а вы попробуйте хотя бы даже спортивной рапирой пофехтовать с неподвижным запястьем. Нулевая маневренность, нулевая реакция, нулевое все. И, как Джаз вскорости пояснила, в каллиграфии Арабелла не смыслила от слова "вообще совсем никак". Да, вскользь упомянутое "травяное письмо", конечно, немного скрашивало горькую пилюлю, но не сказать, чтобы сильно. Хотя примерно на такой результат и стоило рассчитывать, когда про дисциплину знаешь только расшифровку названия. Так что, видимо, придется или поднатореть в материале и пытаться подловить Джасмин уже обладая каким-никаким, но опытом, или просто отволочь австралийку на тренировочную площадку, всучить в руки рапиру и начать все выяснять в том поле, в котором у Кортес было куда как больше компетенции.

Предложенное упражнение каталонка решила исполнять при помощи стилуса и ящика с песком, трезво оценивая свои шансы не напортачить с кистью и тушью. Усевшись поудобнее в сэйдза-но-камаэ, Арабелла сначала просто занесла руку над песком, примеряясь к предстоящему упражнению. Стилус был легкий, гладкий и на ощупь напоминал иглу. Сделав пару движений "на воздух", Валенсия прислушалась к ощущениям в руке. Создавалось впечатление, что движение должно быть максимально расслабленным и, можно даже сказать, невесомым. Попробовав прочертить горизонтальную линию двигая только локтем, Кортес быстро заметила, что линия получается диагональная. Для горизонтальной черты требовалось либо начинать движение от плеча, а не локтя, либо поворачивать руку так, что в запястье быстро появлялось напряжение. Провоевав с этой задачкой десяток линий, Арабелла все же нашла оптимальное положение запястья, в котором исполнялись оба условия задания. За скоростью она, само собой, не гналась. Отчего линии получались в целом ровные и при этом тонкие и неглубокие, так что на песке их уместилось много.

Пока среди того, что рассказывает сифу Джаз, для Валентина не было ровным счетом ничего нового. Но он, в отличие от беспокойно хмурившейся Розмари рядом, пока трагедией это не считал. Это же было еще только начало лекции, самые первые, вводные шаги. Опять же, в классе сидели явные новички, вроде той же Ломэхонгвы - которую, кстати, было удивительно здесь видеть. Валентину не казалось, что девушка в принципе увлечена изучением китайского языка, если судить по тому, как лаконично, порой даже скупо она изъяснялась.
В общем, повторение - мать учения, вспомнить базу никогда лишним не будет и не ему указывать мастеру, как вести занятие, у сифу Джаз наверняка все распланировано.
Пока же мастер предложила сделать еще одну разминку, на этот раз уже не теоретическую, а практическую, и Валентин охотно взялся за бумагу и кисть. Упражнение показалось ему совсем несложным. Действительно, для разминки подходило в самый раз. Приняв привычную уже позу для каллиграфии, в целом так, как описала сифу Джаз, Валентин неторопливо и широко провел кистью по листу, от левого края до правого, оставляя длинную чернильную полосу. Поначалу было непривычно, что движение такое длинное - Валентин привык к гораздо более коротким чертам и не привык размахиваться аж на весь лист. Но спустя несколько попыток без больших проблем получилось приспособиться. И доделывал упражнение Валентин размеренно, пользуясь разрешением - неторопливо, тем более что, по ощущениям, он от остальной группы ничуть не отставал.