Если будет день – значит, тени не в счет

Пока Эжен и Ирина обсуждают, как быть дальше, Зоран все свои усилия сосредотачивает на том, чтобы не сползти позорно по дверному косяку.
Ему становится хуже по мере того, как он углубляется в монастырь – потому что с каждым шагом истерика матушки нарастает, звенит в ушах так, что за ней сложно расслышать обращённые к Зорану настоящие слова, и голова снова начинает болезненно гудеть. Но это хочется читать как добрый знак, верить, что матушка боится потому, что чувствует: здесь ее могут укротить, лишить сил, а то и вовсе прогнать. Зоран очень на это рассчитывает – больше ему, кажется, и не на что.

Кое-как ему удается разобрать, что Эжен уходит за помощью, за тем обещанным человеком, который знает о духах больше. А Ирина... никуда она не уходит. Остается. Поддерживает. Помогает дойти до циновки и осесть на нее. Зоран цепляется за плечо рыжей девушки, старательно утягивает ее за собой. Рядом с ней ему немного легче, несмотря на то, что матушка вся заходится от ревности. Все равно, так спокойнее. Поэтому Зоран продолжает цепляться за Ирину и неловко просит: – Вы не полечите мне голову еще немного? Пожалуйста.
Если бы она могла стереть его странную способность так же легко, как стирает головную боль, Зоран бы ее уже боготворил. Жаль, что она не может. Зоран мысленно готовит себя к тому, что ему придется довериться еще раз... неизвестно кому, строго говоря.

– Вы ему доверяете? Эжену? – осторожно спрашивает он у плеча Ирины. – Думаете, он и правда приведет кого-то полезного? Кого-то, кто поможет? – Сам Зоран сейчас доверяет в большей степени Ирине, в первую очередь идет за ней – а еще с лёгкой горечью думает о том, как легко оказалось его купить. Несколько ласковых слов и прикосновений, вот и готово дело. Но Ирина выглядит очень искренней, и как будто действительно готова возиться с незнакомым мальчишкой. Поэтому с ней хорошо. Поэтому становится проще, когда она рядом.

Ну да, Ирина откровенно не ожидала, что ее оставят типа за главную, пусть даже и очень временно. Но подводить ни Эжена, ни Зорана не собиралась, а потому сосредоточилась, отсекая нервную шелуху и вычленяя главное. Так, вот у нее на руках ученик, и он должен дожить до момента, когда ему начнут выправлять голову, более-менее целеньким и не скисшим окончательно, вот была ее сверхзадача. Ирина довела Зорана до кровати, села рядом и снова приобняла - он так будто бы чувствовал себя спокойнее, и рыжая полагала, что надо этим напропалую пользоваться пока работает.
Первый вопрос Зорана, обращенный к ней, был совсем простым. Ирина немедленно кивнула: - Да запросто. Подставляй макушку, - слегка размяла пальцы и бережно повела ладонью по непослушным волосам парнишки, осторожно, едва прикасаясь. Дело тут было не в физическом контакте, а в том, чтобы разлить от ладони целительную синюю энергию, осторожно придавить ею и остудить болезненные алые пятна, которые снова расползлись у Зорана по ауре в области головы. Пока это давалось без сложностей, но Ирина крепко подозревала, что если повторять такое каждые полчаса, что она быстро выдохнется - а еще, что если такое повторять слишком часто, то можно, как с наркозом, организовать пацану крепкий передоз. Хотя последнее вот совсем не точно, это надо будет уточнить у кого-нибудь из разбирающихся мастеров. У сифу Давенпорт или кто там подвернется.
Второй вопрос оказался чуть сложнее. Но не потому, что Ирина не знала, как на него ответить, а чисто в эмоциональном плане. Первым делом в ней колыхнулось возмущение, и она кое-как успела с ним совладать, чтобы ответить нормально, а не на повышенных тонах.
- Правильно говорить "сифу Савиньяк", - первым делом поправила она, исправляя ошибку, которую сама же и наляпала ранее у ворот. - Он мастер монастыря, он здесь преподает, следит за дисциплиной, помогает ученикам и все такое. С ним надо вежливо. И да, я ему доверяю. Больше, чем себе. - Потому что, логично, он уже преподаватель, заслуживший доверие старших мастеров, а она разгильдяйка и пока еще на сомнительном счету. - Не переживай, заяц. Смотри, полдела уже сделано, осталось чуть-чуть потерпеть, и тебе помогут. А если вдруг нет, я такой скандал учиню! - Но помогут же. Для того этот монастырь здесь и стоит, чтобы помогать всяким заблудшим чайникам, пожелавшим выйти на тропинку, ведущую к уму-разуму, и всячески им сострадать.

Эжену казалось, у него нет оснований полагать, что в его отсутствие с учеником произойдет что-то ужасное. Зоран с Ириной как будто бы нашли общий язык, и у девушки глаза горели ярким сочувствием, и как будто Зоран с ней не должен был пропасть. Так что ненадолго можно было их оставить - очень ненадолго, пропадать всерьез Эжен не собирался. Его план пока что оставался все таким же прямым и конкретным, как и в первом проекте. Оставалось только реализовать его, да поскорее.

Первым делом имело смысл заглянуть к брату в комнату. Гийом, так до сих пор и не спешивший ни завести прочные знакомства, ни постоянные увлечения, много времени проводил там, наедине с собой и своими мыслями, по большей части вяло реагируя на попытки его встряхнуть. Так что велика была вероятность, что и сейчас все ровно так же. От одного жилого корпуса до другого бежать было всего ничего, но Эжен всё равно лишний раз ускорился, нащупал летучий гибкий воздух, скрутил его в тугой поток, чтобы подтолкнуть себя на бегу, чтобы преодолеть расстояние между корпусами еще немного быстрее.

Гийом действительно оказался в своей комнате. Эту удачу следовало ковать, пока горяча, и Эжен, не сбрасывая темпа и не сбавляя оборотов, с порога попросил у брата помощи и принялся кратко пересказывать, в чём дело. Он постарался сжато, но точно, как мог, обрисовать состояние ученика и отдельно подчеркнул, что тому, кажется, было совсем худо. Пока не настолько, как Гийому в свое время, но, кажется, дело шло примерно к тому. Эжен честно закончил: - Я не знаю никого, кто понимал бы это лучше, чем ты. Очень тебя прошу, помоги, - и, видимо, на их балансе взаимопомощи еще оставалось что-то в его пользу, потому что Гийом поворчал, но согласился.

Скорость на пути обратно зависела от Эжена не так сильно, он мог только показывать дорогу и просить брата еще хоть чуть поторопиться - без излишнего старания, впрочем, иначе можно было нарваться на прямо противоположный эффект, норовистый огонь внутри Гийома очень плохо терпел, когда ему указывали. В комнате, впрочем, пока ничего не говорило о том, что они опоздали. Зоран держался как можно ближе к Ирине, но ни умирающим, ни стремительно теряющим рассудок пока не выглядел. Эжен обнадеживающе кивнул ему, коротко сказал: - Мы здесь, - имея в виду разом и себя, и брата, и посторонился, пропуская Гийома в комнату.

Если бы Гийома попросили описать его сегодняшний день, коротко и емко выделить в нем самое важное - он бы сказал, что примерно весь день чувствовал возмущение. Нет, не то, которое об эмоциях, к топоту ногами это не имело никакого отношения. Скорее возмущение в воздухе, похожее на грозовую тучу, вызревающую над горизонтом и постепенно наливающуюся цветом. Что-то должно было произойти, нечто важное и сложное. Гийом за день не раз и не два пытался узнать эту грозу подробнее, понять, что она в себе таит: отгораживался в своей комнате от окружающего мира, проскальзывал за хрупкую завесу транса, тянулся к возмущению на горизонте, изучал то, как преломляет его обострившееся восприятие. Ему удавалось увидеть уязвимую фигуру, длинную и как будто хрупкую, идущую в сторону монастыря, и тянущуюся за ней тень - но приблизить это видение, рассмотреть его подробнее не получалось. Или просто Гийом для этого недостаточно старался. В любом случае, все выглядело так, словно тень уже почти в монастыре, так что скоро должна была проявить себя. И, раз угрозы в ней не ощущалось, вероятно, лишний раз тревожиться из-за нее не стоило.

И первым, кого тень коснулась в монастыре, оказался Эжен. Гийом сразу же напрягся, когда брат влетел к нему в комнату практически в прямом смысле слова и с порога заговорил о том, что ему нужна помощь. Правда, на подробности он не скупился, хоть и пересказывал их быстро и сжато, и понять из его слов, в чем заключалась проблема и какого рода помощь требовалась, не составляло труда.

- Ты просишь меня об очень растянутом одолжении. Если все так, как ты описываешь, вероятно, ты этого своего ученика посадишь мне на шею. И будет он там сидеть неопределенное время, пока худо-бедно не научится работать с духами сам. Время это расплывчатое, точному расчету не подлежит, - ворчливо сказал Гийом. Но тем не менее, засобирался и отправился отправился следом за Эженом. Настойчивая просьба брата уже сама по себе была для него достаточным основанием не выпендриваться и сделать то, что требуется. Тут же за просьбой скрывался еще и юный шаман, который, будучи брошенным на произвол судьбы, мог кончить плачевно. Гийом хорошо представлял себе, как тяжело даются первые контакты с духами, и за эту тему его было очень реально подцепить, вывести на какое-никакое сочувствие и развести на хоть сколько-нибудь активное участие.

Возмущение, которое и без того стало отчетливее примерно в последний час, окончательно набрало силу, когда Гийом следом за Эженом подошел к нужной комнате. И сомнений не было, что источник этого возмущения находится прямо здесь, за этой дверью. Гийом шагнул следом за Эженом в дверной проем, цепко оглядел комнату, стараясь сразу понять как можно больше, чтобы потом терять как можно меньше времени на вопросы.

Рыжую Ирину он уже видел в монастыре, дело было явно не в ней, а в прижавшемся к ней юном парне. Воздух рядом с ним практически гудел от напряжения, и Гийом ощущал, хоть и не видел, присутствие в комнате кого-то пятого, тени с неясными намерениями. Ученик выглядел бледным, но - возможно, стараниями Ирины, Эжен успел сказать что-то такое про то, что оставил юного шамана с целителем, вот видимо, это Ирина и была - находился в ясном сознании, что-то отчетливо обсуждал с девушкой. Хорошо. Так, по идее, должно быть проще.

- Привет, - сказал Гийом, подходя ближе. Присел на корточки рядом с циновкой и представился: - Я Гийом. Я здесь для того, чтобы помочь тебе разобраться, что с тобой происходит и как с этим быть дальше. Эжен сказал, вместе с тобой пришла твоя мать? Ты можешь рассказать о ней больше? Ты знаешь, чего она хочет? Зачем она следует за тобой?

Под умелыми ладонями Ирины головная боль снова начинает смягчаться, а ее очень пылкие заверения успокаивают. По ним выходит, что Эжену – непонятное "сифу" Зоран пока откладывает, это он обсудит позже, если будет кому и с кем обсуждать, конечно – можно довериться чуть более чем полностью, переложить на него примерно все и просто ждать. Это... ладно, это Зоран кое-как умещает внутри себя, хоть и с некоторыми поправками. Но дальше – сложнее. Потому что ему опять надо совершить трансфер доверия вперед по цепочке, а там уже совсем мутный густой туман. И в нём, видимо, нужно ориентироваться, кое-как нащупывая, что за незнакомого пока третьего человека, наверное, ручается Эжен, а за самого Эжена ручается Ирина, а доверие к Ирине, по факту, зиждется в основном на том, что у нее теплые руки и она умеет крепко, надежно, покровительственно обнимать. Если как следует подумать головой, то все это довольно шатко. И поэтому Зоран снова напрягается, и даже голову немного втягивает в плечи, когда открывается дверь.

Хмурый парень, который заходит в комнату вслед за Эженом и представляется Гийомом... что-то в нём есть. Что-то трудноуловимое и странным образом располагающее. Зоран осторожно предполагает, что, может быть, это опыт. Ну, такой, который обычно проступает и виден. В поступках, словах, жестах, во взгляде. Который даёт понять, что все вопросы, все движения – не просто так. Зорану кажется, что сейчас он улавливает именно его. Опыт. Ну, или в это очень хочется верить.
Но вопросы, которые задаёт Гийом, они... сложные. Первый еще попроще, а вот что делать с остальными, Зоран пока не понимает.

– Матушка умерла около года назад, – честно начинает Зоран. Он пока не понимает, к чему ведут эти расспросы, но полагает, что зачем-то же это надо, а еще надеется, что пока он будет разделываться с первым вопросом, из его рассказа прорежется какое-никакое понимание, что делать с остальными двумя. – Пока она была жива, она очень обо мне заботилась. Следила, чтобы я всегда был рядом, только с ней рядом. Оберегала меня. И... наверное, она пытается продолжать это делать и сейчас? Зовёт меня. Говорит, чтобы я сюда не ходил. Чтобы я вам не верил. Что вы сделаете мне больно. Что она не позволит, – добросовестно перечисляет Зоран. И поглядывает на Гийома с осторожной надеждой: – Вы... можете что-нибудь с ней сделать? Пожалуйста?

Ирина старалась не подавать виду, чтобы ситуацию не усугублять, но внутри себя она тихо бесилась. На собственную бесполезность злилась - ей очень хотелось помочь откровенно мучающемуся пацану, потому что она уже позволила полностью развести себя на жалость и сочувствие. Но по всему выходило, что сделать она ничего не могла. Что Ирина здесь так - живым компрессом сидела, затычкой для боли. И надеялась на то, что Эжен приведет кого-то, кто решит проблему, а больше ничего сделать не могла.
Но Эжену она верила без лишних разговоров, как и сказала Зорану вот только что. И не сомневалась в том, что сейчас в комнату действительно войдет нужный эксперт по духам, который быстро решит все проблемы. А Ирине останется только так, быть на подхвате и помогать с энергией врачевания, если понадобится.
Правда, парень, который вскоре действительно вошел в комнату, на "эксперта" был похож не слишком. На взгляд Ирины, гораздо проще было принять его за слегка двинутого. Или даже не слегка. Ирина впилась в него недоверчивым взглядом, ничего не в силах с собой поделать. И вопросительно покосилась на Эжена - мол, это, что ли, наш специалист? Ради него вся пляска затевалась? Точно не лучше было пробежаться по мастерам и попробовать потрясти их?
Впрочем, парень, назвавшийся Гийомом, быстро завязал с Зораном беседу. И Зоран примерно так же быстро включился в разговор, начал отвечать, на взгляд Ирины, даже бойко. Правда, пока это больше напоминало топтание вокруг да около. И как будто к результату не приближало вообще. Ирина снова оглянулась на Эжена, пытаясь без слов подтвердить у него, что все идет как надо, потом погладила Зорана по голове - его вроде как немного успокаивало это тактильное проявление заботы, так почему бы не пользоваться этим по чуть-чуть, пока работает, - и снова воткнулась в Гийома колючим взглядом. Мол, ну помогай уже, видишь, сколько человек тебя просят!

Хотя Эжен, конечно, и хотел бы помогать деятельнее и участвовать в происходящем активнее - на его взгляд, все остро-полезное, что мог, он уже сделал. Дальше оставалось координировать процесс и следить, чтобы никто никому не мешал, или помогать по мелочам - и то, это все лишь при условии, что что-то из этого действительно понадобится. По сути же, Эжен сейчас переходил в статус наблюдателя и моральной поддержки по совместительству, вот и вся его ближайшая польза.

Ладно, он еще мог попробовать успокоить Ирину.

Правда, не то чтобы в этом была такая уж большая необходимость. Пока от Ирины проблем не было. Но Эжен уже видел, с каким глубоким сомнением она косилась на Гийома, и по ее обрывочным комментариям за сегодня понимал, что в шаманизме она понимает примерно столько же, сколько он сам. Значит, они сейчас оба были на позиции глубоко не разбирающихся и могли неосторожным вмешательством что-нибудь испортить.

Ему показалось не очень хорошей идеей собираться вокруг циновки и вокруг Зорана всей толпой. Не давить на ученика лишний раз, пожалуй, будет лучше - а в случае чего, снова оказаться рядом будет совсем легко, комната-то небольшая. Приблизившись к Ирине, Эжен положил руку ей на плечо и легонько потянул.

- Давай отойдем немного, - негромко предложил он и указал на соседнюю циновку. - Не будем отвлекать. Если что, мы же все равно рядом.

Полные сомнения взгляды Ирины Гийом заметил, но предпочел оставить без внимания. Кроме этого, он успел заметить еще и то, как к девушке двинулся Эжен, и посчитал, что в этом месте брат разберется сам, не даст устраивать разборки там, где для этого не время и не место. Потому что Гийому, конечно, хотелось бы полностью сосредоточиться на вверенной ему задаче, не отвлекаясь на споры и пререкания.

Ученик отвечал на вопросы с видимой невооруженным глазом честностью. Явно испытывал некоторые сложности - но так же явно и честно доставал из себя все, что знал, старался описать следующего за ним духа как можно подробнее. Там, где не знал, строил похожие на правду гипотезы и в целом дал хорошую, понятную картинку происходящего. Мать, опекающая настолько, что даже после смерти не смогла разомкнуть объятий и оставить сына. Это могло бы быть прекрасным гимном материнской любви, если не учитывать, куда она сейчас звала юношу - по сути, в могилу.

- Я ничего делать не буду. Потому что тогда это тебе не поможет. Ты справишься с ней сам, - сразу же обозначил Гийом. И объяснил, пока не успел напугать ученика этим ультиматумом: - Тебе нужно научиться иметь дело с духами самому, и чем раньше, тем лучше. Если за тебя этим буду заниматься я, проблемы это не решит. Власть над духами у тебя есть, иначе дар в тебе бы не пробудился. Теперь нужно научиться ее показывать. После этого станет проще. Как бы велика ни была забота твоей матери, сейчас она тебя губит. От нее нужно отказаться. Дать ей понять, что если ты не хочешь прислушиваться, она не сумеет заставить тебя. Ты сильнее, даже если сейчас сам еще не понимаешь этого. Пора научиться применять эту силу. Готов учиться? Я расскажу, что делать, и направлю в сложных местах.

Инициация, насколько Гийому хватало опыта, легкой не бывала по определению, и ловить более тепличные условия не имело смысла. Тем более, когда у ученика над душой непрерывно стоял удушливо назойливый дух и делал это уже около года. С такими исходными данными - Гийом не рискнул бы поручиться, что у них есть еще хоть день в запасе, что контроль над собственным разумом не начнет уплывать от юноши уже в ближайшее время, уступая настойчивой диктовке духа.

Вот чего Ирина не ждала, так это того, что Эжен потянет ее прочь, как напрочь лишнюю. Спасибо, что не за ухо.
- Что? Почему! Я не пойду, я его не оставлю! - возмутилась она было и крепче прижалась к Зорану. Мальчишкой и его проблемами она искренне прониклась, и теперь ей казалось просто подлым бросить его и уйти. Да вот тем более, и сам Зоран тоже попросил ее не уходить. Ну что она, камень? Ну как его бросить-то, дурного, на попечении одного только Гийома? Гийом, может, и действительно желал сделать как лучше - а получится ли у него? А где гарантии? Ну так почему бы тогда не подежурить рядом, чисто на всякий случай? Не пригодится, так и супер. Но вдруг пригодится?
Впрочем, быстро выяснилось, что у Эжена "уйти" означало "отодвинуться в пределах комнаты". Типа, не мешать главному специалисту вещать и махать руками. Что ж, это Ирина могла понять и принять. В случае чего, она до Зорана добралась бы одним хорошим прыжком, чтобы прийти на помощь, так что с горем пополам согласилась считать это предложение разумным.
- Мы не уходим! - горячо пообещала она Зорану, неосознанно объединяя себя и Эжена в пылкое "мы". - Вот прямо тут в комнате и останемся, просто подвинемся, чтобы не мешать. Если что, сразу к тебе подскочим. Договорились?
Но, отойдя от Зорана и временно потеряв свою основную целительскую функцию, Ирина предсказуемо растерялась, перестала понимать, куда ей приткнуться, и не смогла найти себе места. И кончила тем, что, позабыв про приличия, прижалась к Эжену, обвила его руками и спросила тихо и тревожно: - Все ведь будет хорошо? У них все получится, да? - Ну, Гийом как будто заливал уверенно. Так, словно под его руководством все и впрямь должно было пройти гладко.

Гийом, несмотря на свое ворчание, подошел к делу со всей ответственной честностью, нырнул в проблемы Зорана как будто бы с головой. И уже, насколько понял Эжен, готовился продиктовать решение, и в свете этого как будто особенно важным было не мешать, отойти, временно устраниться и не сбивать.

Ну, на взгляд Эжена, это получилось сделать без больших проблем. Ирина, хоть и взбрыкнула поначалу, быстро разобрала, что ее никто не гонит из комнаты совсем и успокоилась. И уже сама бросилась горячо объяснять ученику, что его никто не оставляет и не бросает. Ее вовлеченность в проблемы Зорана, которого она знала от силы час, поражала и даже восхищала. Тем сильнее не хотелось, чтобы, руководствуясь этой вовлеченностью, она из лучших побуждений что-нибудь испортила. Поэтому Эжен крепко взял девушку за локоть и отвел в сторону, подальше от эпицентра действий.

- Мы с тобой отсюда посмотрим. И если вдруг что-то понадобится, сразу придем на помощь, - пообещал он. В ответ Ирина неожиданно уткнулась в него, уязвимо и доверчиво, вцепилась так, словно не знала, куда себя деть в минуты ожидания. Невооруженным глазом было видно, как она переживает. И отталкивать ее сейчас, пытаться напомнить что-то о правилах поведения, которые должны соблюдать ученики, Эжен посчитал невозможным. Вместо этого он приобнял девушку, погладил по разметавшимся рыжим волосам и уверенно посулил: - Конечно, получится. Они справятся, не переживай так. - В брата и его опыт Эжен здесь верил безоговорочно. И даже рискнул полагать, что этого опыта Гийому хватит, чтобы удержать ситуацию под контролем, даже если у Зорана что-то будет не складываться.

Попытку рыжей Ирины взбрыкнуть пресечь получилось быстро, почти без шума и пыли. Эжен отвел ее в сторону достаточно легко, а сам Гийом подключился к тому, чтобы успокоить заволновавшегося ученика и заверил: - Если не будут влезать и говорить под руку - не помешают. Пусть остаются, просто смотрят со стороны. Сейчас сосредоточься, пожалуйста. Я расскажу, как мы поступим дальше. Ты сначала внимательно все выслушаешь. Потом задашь вопросы, если они появятся. И только после того, как никаких вопросов не останется, попробуешь сделать. Все понял? - Если Зоран выразил готовность приступать к делу - а он выразил, - то Гийом не видел смысла тянуть.

- Тебе нужно будет лечь, закрыть глаза и прислушаться к голосу, который зовет тебя. Не отвлекаться, не закрываться, не упираться - наоборот, немного приоткрыться. Позволить ему понести тебя, как течению реки. Если в какой-то момент тебе покажется, что ты проваливаешься в сон, или что тело становится ватным, или что ты из собственного тела начинаешь как бы выскальзывать, или придет другое рыхлое ощущение - не пугайся. Это будет значить, что ты все делаешь правильно. Что погружаешься в транс и частично выходишь на нематериальный план бытия, туда, где ждут духи и где с ними проще говорить. Научиться такому погружению нужно, чтобы прибегать к нему осознанно и контролировать процесс. Сейчас, на первый раз, тебя утянет глубоко, потому что о контроле ты еще ничего не знаешь, - не пугайся, это нормально. И все то, что ты видишь вокруг, преобразится, станет непривычным, не исключено, что даже на самого себя ты будешь смотреть со стороны - этого тоже не бойся, так может случиться, ничего плохого в этом нет. - Гийом старался изложить все так экстрактно и вместе с тем понятно. По-хорошему, он предпочел бы, чтобы у него было время нормально, полноценно подготовить ученика к инициации. Но опять же, он здесь упирался в то, что времени могло уже вообще не быть. - После того, как у тебя получится погрузиться, твоей задачей будет пойти на голос, который тебя зовет, пока не встретишь дух твоей матери лицом к лицу. Тебе нужно будет сказать ей, что ты не останешься с ней там, что у нее нет над тобой власти и ты ей не подчиняешься. Что придешь только тогда, когда настанет твое время, и ни часом ранее. Не обязательно именно такими словами, главное - суть. Потом повернись к ней спиной и уходи, не оборачиваясь, - пока не вернешься к нам, сюда, на эту циновку. Воспринимай духа как самую глубокую точку - чем дальше ты от него, тем ближе к выходу обратно, а материальный план. Как только вернешься обратно сюда, все закончится. Если что-то непонятно, спрашивай сейчас, не откладывай.

В том, что его не оставят, Зорана убеждают едва ли не все вместе, каждый на свой лад. Громче всех слышна Ирина, фонтанирующая горячей заботой. Тише ей вторит Эжен – он как будто и говорит-то не напрямую с Зораном, но достаточно отчетливо для того, чтобы в его словах можно было разобрать ободряющее "придем на помощь". У Гийома своя манера: вместо того, чтобы рассыпаться в заведениях, он сухо подчеркивает, что зрители ему мешать не будут, пока ведут себя прилично. Значит, не против, значит, никто никого не гонит, и Зоран успокаивается.
Он ощущает себя странно: как будто отчасти в невесомости, как будто влекомый куда-то, словно течением. Сперва этим течением были Эжен и Ирина, которые завели его в монастырь, своей настойчивостью не позволившие поддаться плачу матушки и передумать. Теперь их место занимает Гийом: он скорее похож на напористый поток, почти что тянет за руку, показывая дорогу. Чем больше он говорит, тем сильнее верится в то, что он хорошо знает, о чем речь, тем ярче становится медленно расцветающая искра доверия в груди. И Зоран слушает жадно, старается ни одного слова не пропустить.

– То есть, получается, я как бы выйду из своего тела – а потом зайду в него обратно? Так? – уточняет Зоран, стараясь охватить разумом то, что старается втолковать ему Гийом. Это... хотя они с самого начала говорят о странном, поздно уже удивляться. – Ладно. Я думаю, что представляю себе, как это. Примерно. Но... что, если у меня не будет получаться? Если матушка не захочет меня отпускать, не позволит уйти? – Вот, пожалуй, самый главный его страх. Выйти из тела и не суметь зайти обратно, остаться болтаться в невесомости неприкаянным призраком.

Но от разговоров желанное избавление от головной боли и звенящего между висков голоса ближе не станет, надо начинать действовать. Зоран ложится на циновку, вытягивается на ней и немного ёрзает, не зная, как сделать так, чтобы было удобнее, и куда деть руки. Не сразу ему удаётся устроиться более-менее прилично, но наконец все же выходит. Зоран закрывает глаза и честно начинает внимать голосу матушки, каждое ее слово ловить: да, да, я слышу, я тебя слушаю. И постепенно плачущие причитания смягчаются, становятся даже какими-то ласковыми, убаюкивающими. Под них Зоран постепенно начинает проваливаться – это, наверное, и есть то самое ощущение, о котором говорил Гийом, – и надеется, что всё делает правильно, что не провалится в итоге совсем.