И при огромной дымчатой луне вдруг засияет ветреное море

Разглядывать окружающих Эльзе приходится не сказать чтобы долго, немка даже не успевает толком запомнить лица, за исключением пары человек - звонкий голос объявляет о начале занятия, и Линдеманн начинает вертеться на месте, словно стрелка флюгера в ураган, пытаясь разглядеть, кто говорит и кого слушать. Благо, разглядеть вещающую женщину несложно, поднятая рука сразу притягивает к себе внимание, не позволяя опростоволоситься и промахнуться взглядом, ошибочно уставившись на соученика вместо педагога.
- Доброго вечера, - вежливо и чуть слышно отвечает Эльза раньше, чем соображает, что вклиниваться в монолог мастера ее никто не просит. Хорошо хоть, во все горло заголосить не успела. Линдеманн расторопно ловит на бреющем полете мчащуюся к ней циновку и, недолго думая, расстилает ее прямо там, где стоит, не мудрствуя лукаво. Кому нужно будет, тот сам отодвинется. Вот например, юноша и девушка, которым выдали волейбольный мяч, эти явно куда-нибудь отползут, чтобы не оскальзываться ежеминутно на чужих головах. Или два паренька, которым велено бежать - тоже вряд ли останутся толкаться в толпе. Эльза садится на циновку, подпирает запястьем подбородок и терпеливо ждет, когда мастер закончит раздавать ученикам задания и начнет опрос. Пользоваться выпавшими ей полутора минутами на размышление Линдеманн не собирается - ответ у нее уже есть, красивый, легкий и достаточно очевидный. Главное только, успеть сказать его первой. Потому как в силу все той же очевидности красивое и прямое утверждение может утащить более расторопный сосед. На всякий случай Эльза даже по-школьному тянет вверх руку, сигнализируя, что она готова отвечать.
- Неуловимость, - заявляет Линдеманн, едва получив слово. - Наверное, в силу неосязаемости. Воздух сложнее прочих стихий пощупать ладонями и понять границы, в которых ты хочешь его контролировать. Огонь опаляет и ранит кожу. Вода хоть и пытается ускользнуть, но все же ощутимо лежит в ладонях. Земля и вовсе монолитна под ногами. А воздух? Как определить ту грань, где ты начинаешь или перестаешь его касаться? Он неуловимый.

Камико оглядывалась по сторонам и размышляла кто же придет из уже ей знакомых ей обитателей и учеников храма.
Завидев еще из дали ученика свой наставницы Арно, очень обрадовалась. Она его видела очень редко, хотя он постоянно крутился в доме их общей наставницы. Народ подходил и подходил. Камико подошла к Арно и прижавшись к нем у спросила:
- Привет, Арно! Ты меня еще не забыл?
Потом к месту проведения занятия подошел еще кто-то новенький, ну а когда Камико заметила среди подошедших еще и саму Арлетту , тот радости девочки не было и предела. Сердце ликовало. Душа пела, это означало, что сегодня у нее все получиться что собственно не могло не радовать.
Камико подошла к свое наставнице и произнесла:
- Привет. Не ожидала тебя тут увидеть. Но безумно рада тому, что ты здесь!
Услышав свое задание начала думать как это сделать и начала настраиваться на нужные ей потоки энергии которые отвечали за магию воздуха.

Ярослава почувствовала осторожное чужое касание и нахмурилась. Однако глубоко в ее мысли никто лезть не собирался - так, окинули взглядом мысли, "плавающие" на поверхности. И едва ли кому-то, кроме проводящей занятие Елены, это могло понадобиться.
Когда мастер назвала ее имя, девушка окончательно убедилась, что касалась все-таки она, так как с Еленой до этого занятия они не встречались, разве что в коридоре или столовой, и едва ли она бы знала, как зовут Кравченко.
Однако времени думать об осведомленности мастера не было, и Ярослава послушно присела на любезно поданную циновку. Интересно, сифу Гимараэнс использовала при этом Воздух или телекинез? С одной стороны, занятие вроде бы как посвящено воздушной стихии, а с другой - не тянет взлетевшая циновка на демонстрацию, разве что для совсем новичков, к каким и относилась Кравченко. Но даже их таким фокусом не удивишь.
Усевшись поудобнее, Ярослава постаралась не обращать внимания на то, какие задания дают другим ученикам, и полностью сосредоточиться на собственном. В последнее время концентрация приходила довольно легко.
Ветер. Какой он? Разный, как и любая другая стихия. Это может быть легкий ветерок, приятно ерошащий волосы и играющий листьями деревьев, приносящий долгожданную прохладу. А может обернуться и вихрем, срывающим ветки, а то и обваливающим сами деревья. Спокойный или разрушительный, но спрашивают их не об этом. Что можно сказать лишь лишь о воздухе? Что отличит его от огня, земли, воды? Слово, услышав которое, можно с уверенностью сказать: вот это о ветре и ни о чем больше. Да еще и такое, чтобы и к человеку относилось.
Неуловимость. Да, подходящее слово. Правда, пришло оно в голову никак не Кравченко. Ну да это не единственное нужное определение.
- Переменчивость, - сказала Ярослава, пожав плечами. Может, она бы и еще что-то получше придумала, но за пять минут ей на ум пришло только это качество. Действительно, трудно найти что-либо менее постоянное, чем ветер. А про магов Воздуха иногда говорят, что они витают в облаках. Но это уже скорее легкомысленность, а назвать таковой не только человека, но и стихию у Ярославы язык не поворачивался.

У обрыва Яшими появилась отнюдь не последней. Из пришедших после нее она знала только Арлетту, которая и сама была мастером и видеть ее на занятии не в качестве учителя... ну учиться никогда не поздно, верно? Зачем останавливаться и зацикливаться на текущих навыках, если можно идти вперед и вверх. Впрочем, задумываться долго о корреляциях знаний, возраста и обучения не пришлось. Елена решила, что людей собралось более чем достаточно. Яшими чуть поморщилась, почувствовав легкое прикосновение синей энергии – свои мысли она считала своей неотъемлемой собственностью даже понимая, что все оно для благо обучения. Потому и с щитами и прочими признаками сопротивления и недовольства заморачиваться не стала. Опрашивать всех было слишком долго. Но тем не менее с любопытством глянула на других учеников, пытаясь по изменениям эмоций понять – заметил ли кто еще вторжение. Вот там окрасилась в светло-коричневые тона внутреннего раздражения аура девушки, с которой они как-то вместе дежурили в столовой, а больше ничего Яшими увидеть и не успела – началась раздача заданий и нужно было внимательно слушать, чтобы себя-то не пропустить.
Летящую в нее циновку Яшими замечает слишком поздно – вот было ничего тишь да покой, а вот прямо перед глазами возникает расплывчатый контур чего-то. Девушка делает хватательное движение, но запаздывает с ним, так что приходится наклоняться, расстилать циновку там, где она упала (раз сюда упала, значит тут самое правильное для нее место и есть) и садиться, думая о том, как эфемерный воздух может быть чем-то прочным, а заодно о том, как это прочное в шары катать.

Собственно, создавать маленькие шары воздуха Яшими умеет, хоть и находит это умение довольно бесполезным и загадочным. Что позвольте спросить с таким шариком сделать можно? А вот оказывается, что если шарик сделать побольше, то на нем и кататься можно. В те далекие времена, когда Яшими занималась танцами, ей доводилось выполнять разные упражнения с большим мячом и видимо, навыки эти придется скоро вспомнить. Только вот теперь вместо большого резинового кругляша, который проседал даже под ее цыплячим весом, будет один сплошной воздух. Страшно ж! Хотя если подумать, чем был накачен тот мяч как не таким же воздухом? И держал же! И птицы на нем как-то держатся и даже самолеты. В общем, процесс убеждения себя в успешности такого действия можно считать успешным. Вот только не убеждать надо, а делать.
Яшими сосредотачивается, ощущая уже привычное покалывание в горле, где зарождалась воздушная энергия, чувствует, как она бежит к рукам, которые в ее понимании должны окутываться голубоватым облачком энергии. Но к чему тянуть из себя жилы, когда все, что необходимо есть вокруг нее? Девушка ощущает воздушные потоки, поднимающиеся от земли, те, которые перегоняются с места на место ветром, другие, которые наоборот спускаются к земле. Давление, которое незаметным грузом всегда давит нам на плечи, заставляя остаться на земле, а не взлетать к облакам. Вот он воздух, плотный и осязаемый. Воздух – это свобода, возможность летать и стать ветром, но он же – незримая граница и давление, что оставляет нас у земли. Девушка повела руками, будто сидела за гончарным кругом и скатывала свежую глину в будущий горшок, только вместо глины у нее были упругие воздушные потоки, которые хотели лететь туда, куда ведет их ветер, а не ее руки. Яшими послушалась потоков, чуть ускоряя их, давая устремиться за ветром и в самый последний момент чуть изменяя угол движения. Перехватить другой рукой, увлечь тем потоком, что создала ее собственная магия – и вот воздушный поток закрутился водоворотом, увлекая за собой еще и еще один. Компактный воздушный шарик удобно помещался в ладонях, но нужно было сделать его побольше. Еще и еще один поток наматываются сверху, как слои глины. Удерживать их вместе весьма трудно, нужно добавлять больше своих потоков, родных и послушных, но это истощает ее собственные запасы энергии. Получившийся шар размерами чуть превосходит баскетбольный мяч, но сделать его больше пока не получается – потоки начинают расползаться и он «лохматится», теряет целостность. Поэтому размер Яшими больше не увеличивает, привыкая удерживать для начала именно такой, но удерживать целым. Хотя она пока понимает, что даже этот шар распадется, как только она перестанет внимательно за ним следить.

Кортни, в отличие от своих более прошаренных коллег, и не подозревала о том, что её, оказывается, прощупывали изнутри. Проводили над ней, можно сказать, внутричерепное исследование - и даже, возможно, все дурацкие внутренние монологи записывали на специальный магический диктофон. Чтобы потом в случае чего сунуть девушке под нос убийственным, неподъемным компроматом. Доказательством дурости шизоподобной. Пока же Кортни была радостно не в курсе всех этих ужасов. И даже с лёгкой гордостью думала о том, что не всё так уж и плохо, как рисовалось изначально. Не знаю, за какие заслуги, но раз меня распределили в группу булькающих в воздушной стихии несколько выше ватерлинии, то и аллилуйя. Видимо, не такого уж я и ужасного окраса, как казалось изначально. Пожалуй, я всё-таки цвета зелёного чая, на откровенно бестолковую и яркую тропическую лягушку уже не похожа.

Поймать внезапно возникший у неё перед лицом волейбольный мяч подзазевавшаяся Янг успела не иначе как чудом. И растерянно огляделась, пытаясь глазами нашарить в толпе партнёра. Ну да, ещё бы красное пятно в пол-лица сейчас заработала. Молодец, клуша. А я-то с утра думала: и чего в моей красоте не хватает? Фингала, точно. Ладно, проехали. Физиономия цела, и ладно. Осталось только понять, кто из этих красавцев мне компанию теперь составит в терзании стихии. Или из красавиц? "Аурел" - это может быть женское имя? Наверное, нет. Хотя вообще-то чёрт их знает, этих иностранцев... Продолжая сомневаться, Кортни подняла руки над головой, демонстрируя волейбольный мяч, и сделала несколько маленьких шагов вперёд. Вот пусть меня напарник по этому мячу и ищет. Отвечаю, так быстрее будет.

Линор о том, что зявилась на занятие так рано, ничуть не пожалела. Напротив, было даже интересно наблюдать за тем, кто ещё приходит на занятие, вдумчиво разглядывая учеников по одному, а не пытаясь узнать, различить и запомнить всех скопом. Анне-Лизе ирландка вообще обрадовалась как родной, но подходить чересчур близко к угрюмо нахохлившейся блондинке не рискнула, ограничилась тем, что состроила как можно более дружелюбную и радостную гримасу. Саму Линор, в отличие от Анны-Лизы, ветер нисколько не донимал. Разве что безжалостно трепал волосы, но на это Уэст перестала обращать внимание довольно быстро.
Делила учеников на группы Елена весьма своеобразно - быстро, решительно, казалось, не раздумывая и при этом страх как бесцеремонно. Не по делу расслабившаяся Линор вместе с заданием едва не получила циновкой по морде. Спасло лишь то, что именно в этот момент Уэст приспичило отвернуться, оглядывая одногруппников, и коврик вместо носа воткнулся ей в затылок. Ирландка вздрогнула, чуть слышно выругалась, носком кроссовка расправилась упавшую на землю циновку, села и задумалась. Было понятно, что очевидные ответы уйдут первыми, озвучить их подтормаживающая Уэст не успеет. Значит, требовалось придумать что-то нетривиальное.
- Лёгкость, - решилась наконец Линор. - Я имею в виду, что и сам ветер, и человек, связанный с этой стихией при помощи магии, должны быть очень лёгкими на подъём. Да вот даже, далеко за примером бежать не надо... - и Линор красноречиво обвела рукой собравшуюся на обрыве толпу. Мол, вон сколько воздушников действительных и потенциальных собралось едва ли не по щелчку пальцев мастера.

Арно подкрался так легко и осторожно, словно научился у своего внутреннего зверя чуткой, пугливой скрытности. Или же это Аурел ухитрился где-то растерять напрочь всю наблюдательность. Итог один - Оленёнок возник у румына под боком оглушающе внезапно. И дружелюбно заморгал всей своей гибкой физиономией - а Аурел несколько секунд просто озадаченно таращился на товарища, не понимая, чего тот хочет.
Расшифровать старательные, хоть и несколько неуклюжие сигналы Олененка не сразу, но получилось. Едва поняв, чего Арно от него добивается, Аурел поспешил сделать ладонями успокаивающий жест: я в норме. Черепки от сердца не отлетают, оно всё такое же: целое, глупое и добровольно продавшееся в рабство ни за что. Странно было, что Арно так беспокоился о чужих внутренних органах; а с другой стороны, на то он и Оленёнок, существо, душою нежное, трепетное и тонко чувствующее. Может, даже сам испытывает что-то сходное и оттого понимает румына, как никто другой.
Наставницу Аурел заметил моментально, стоило Арлетте появиться на обрыве - и в смятении ощутил детское желание спрятаться за невысокого Арно, чтобы глаза девушки за ним не следили и его проколов не отмечали. Очень вряд ли американка пришла контролировать, как себя ведут её подопечные на чужих занятиях, но неловкое смущение от этого никуда не делось. Аурел взял себя в руки и вежливо поклонился наставнице - настолько издалека, что Арлетта наверняка этого не заметила. Ну да и всё равно суть была не в том, чтобы перед ней рисоваться.
В напарница Аурелу Елена крайне логично и вместе с тем довольно подло определила девушку. Весьма симпатичную - других в монастыре, похоже, не наблюдалось по определению. Юноша проследил за тем, как красавица машет у себя над головой волейбольным мячом, и поднял руку в ответ, привлекая к себе внимание - если мадемуазель возьмется каждого на обрыве прощупывать мячом, это рискует затянуться до полуночи. Аурел поманил девушку за собой, отступая на несколько шагов от мирно слушающей лекцию группы. И с улыбкой шутливо вопросил - Как думаешь, сколько человек прибьем, пока с мячом освоимся?

На призывно поднятую руку Кортни рванула с пугающим энтузиазмом. Если бы ей чинили препятствия - пожалуй, разметала бы мешающихся под ногами товарищей в стороны, как кегли, невзирая на свою хрупкую комплекцию. Излишний энтузиазм - штука такая, опасная. С его помощью да на дурную голову можно иногда даже выбить черепаху из-под ног у трёх слонов мироздания. А потом сидеть, вздыхать, охать и думать, как же так неловко всё получилось. Причём Кортни не сразу поняла, с какой это радости призывная рука от неё помаленьку пятится. И, только нагнав юношу, запоздало сообразила: ах да. Беречь чужие головы. Молодец, напарник.

- Ты Аурел, да? - на всякий случай уточнила Янг. - Я Кортни. Приятно познакомиться, - и девушка окинула парня оценивающим взглядом, не упустив ни аккуратную родинку на щеке, ни сплетенную в косицу тонкую прядь волос, лежащую у юноши на плече. Хорошенький. Даже очень. Надеюсь, что и при мозгах. Обидно будет под таким фантиком обнаружить звенящий девичьим разочарованием вакуум. - Ого, ты хвост отращиваешь? Прикольно, - бесцеремонно ткнула пальцем Кортни. И пригрозила, прицеливаясь по мячу: - В волейбол играю паршиво, но всё равно тебя уделаю, пускай даже мы и не соревнуемся. А народ пусть бережется. Первые минут пять мы точно ни черта контролировать не будем.

Мяч девушка озадаченно взвесила в ладони, пытаясь понять, как бы это так пнуть его без рук, просто с помощью воздуха. Память подсказывала, что пока не такие мощные ураганы Янг может вызывать, чтобы гонять что угодно и куда угодно. Так ничего и не решив, Кортни придумала: подсмотрю, как напарник будет делать. Позаимствую достижение чужого разума, если таковое имеется. Придя к такому решению, Янг просто и незатейливо стукнула по мячу запястьем снизу, подавая, как в школе на физкультуре. И одновременно громко предупредила Аурела: - Чур, первый колдовать начинаешь ты!

То, что настроение у Аурела больше не депрессивно-убийственное - это однозначно плюс. Арно, правда, понятия не имеет, как оно всё так сложилось, но не радоваться не может. Расплывается в восхищенной улыбке и в ответ демонстрирует другу большой палец: это отлично, что ты в норме. Прямой путь к исцелению.
И краешком души, конечно же, Оленёнок надеется на то, что его поставят в пару с Аурелом или с Камико. Словом, с кем-нибудь хорошо знакомым, чтобы можно было усердные попытки выполнить задания перемежать дружественной трескучей болтовней, не шибко следить за языком и не бояться ляпнуть глупость невпопад. Увы, мастер эту надежду разрушает одним махом. И отряжает в пару к Олененку кого-то совсем незнакомого. Юношу бледного, голубоглазого и печального. Арно, кажется, вообще его раньше в монастыре не видел, ни даже в столовой мельком.
А с другой стороны - ну что там разглядишь, когда одно появление в столовой Ингрид тут же напрочь блокирует способность соображать, и никого, кроме прекрасной датчанки, Сэ толком видеть не в состоянии.
- Привет, Джошуа. Я Арно. Рад встрече, - дружелюбно говорит Оленёнок. Разве только ушами не прядает, стараясь выразить свой благодушный настрой, да и то лишь из-за отсутствия в человеческом облике нежных, розовых и выразительных оленячьих ушей. Но времени знакомиться долго, ступенчато и осторожно, наверное, всё-таки нет, поэтому Арно быстро сбивается на деловой тон и серьёзно вопрошает: - Как бежать будем? По хлопку, на счёт "три" или ещё по какому сигналу?

Анна-Лиза безуспешно кутается в свитер, мерзнет, совершенно не вдохновляется ожиданием на ветру и мысленно проклинает свое некстати проклюнувшееся везение (или наоборот, невезение), ухитрившееся сегодня привести Саволайнен на групповое занятие первой, запихнув ровно в наименее комфортные условия ожидания. Но сдаться, извиниться и уйти девушке не позволяет нездоровое упрямство - это что ж тогда получится, она зря мерзла, вот просто низачем? Анна-Лиза загнать саму себя в такую ситуацию ну никак не может, поэтому продолжает упорно высиживать будущую простуду. Отчасти спасает только Елена, которая подрывается с места внезапно, как взорвавшаяся от неловкого движения бутылка с нагретой колой, и бросается раздавать задания. Анна-Лиза с лёгким неудовольствием выслушивает своё задание - ну вот, так и знала, снова вхолостую языком трепать, пока все остальные колдуют! - наспех, неаккуратно расстилает на земле циновку, садится рядом с Линор почти что в позе Роденовского мыслителя и глубоко озадачивается. Самые лучшие, крепкие и очевидные ответы расхватывают из-под носа мгновенно, словно горячие пироги. Саволайнен же остаётся растерянно пялиться на крошки, кое-как пытаясь слепить из них свой, по возможности тоже шикарный пирог.
- Порывистость, - со вздохом предполагает Анна-Лиза - версий интереснее и вкуснее у неё на руках, ни во рту нет. Не наблюдается. Кажется: воздух бестелесный, что его опасаться. А как подскочит да разгонится - деревья с корнем рвет. Причём все это разово. Раз в год, может, его так скрючит. А в остальное время он тихий ласковый ветерок, совершенно безобидный. Мне этот ответ самой не нравится, но тем не менее предъявляю его вам как окончательный.

Людей на обрыве собралось столько, что Райан, не привыкшая к такой многоголосице, дружелюбной, но от этого не менее шумной, остро возжелала стать устрицей. Защелкнуть створки раковины и никого не впускать без особого разрешения на вход.
А с другой стороны, сквозь закрытую раковину особенно никаких разрешений и не разглядишь. Все равно придется подглядывать в щелочку. И сквозь вот эту-то щелку легко просочится что и кто угодно. Если фантазировать совсем безудержно - то вплоть до безумных демонов урагана. Ураган, естественно, в эту цепочку попадает, исключительно подчиняясь общему ассоциативному ряду: воздух, ветер, все такое прочее... И соседки по лекции еще усиленно накидывают усугубляющие этот ряд слова.
Впрочем, как раз соседок Райан слушала не очень усердно. Ирландка все смотрела на юношу и девушку, которых Елена сочла нужным объединить в пару - наверное, думает О'Мера, опираясь на уровень их способностей, но взору это не важно, когда он выхватывает из толпы ладную, теплую пару. Оба высокие, гибкие, красивые и смелые, заводные - ветер им подходит, решила Райан. Решила так уверенно, что, когда пришла ее очередь отвечать, едва не ляпнула: да вот же, вы же сами вычленили из наших рядов самый что ни на есть ветер, просто взгляните на них, просто почувствуйте их!...
- Я ведь тоже должна назвать что-то, что зачтется как характер ветра? Конечно, должна, иначе вы решите, что я сачкую на занятии. Тогда я называю азарт, - забормотала Райан, едва заметно раскачиваясь на своей циновке и снова и снова косясь в сторону юноши и девушки с волейбольным мячом. - Ветер не слушает чужих правил, он устанавливает их сам. Ты, конечно, можешь сказать ему - не беги, постой, я с тобой не соревнуюсь! Но будет ли он тебя слушать, если он уже соревнуется с тобой и уже обгоняет? Я думаю, и слушать не станет. Им правит не логика, но азарт.

Издалека предположить в Кортни напор бульдозера было сложно. И тем не менее, навстречу Аурелу красивая девушка с каштановыми локонами рванулась именно так напористо. Разлетелась словно шар для боулинга, со свистом пущенный по дорожке чьей-то сильной рукой. Испугаться такого тарана юноша не испугался, но начал было раздумывать, как бы ему ловчее поймать напарницу, если та на полном ходу попытается проскочить мимо.
Не попыталась, к счастью.
- Рад встрече, - вежливо сказал Аурел. И вернул девушке изучающий, оценивающий взгляд - правда, больше для галочки, чем в самом деле рассматривая, отметив в основном только мягкие округлые плечи и буйство тёмных волос, заметное, впрочем, ещё издалека. - Хвост растёт сам. Я просто не против того, чтобы он из меня торчал.
Заявление о том, что девушка в волейбол играет не слишком хорошо, для Аурела неожиданностью не стало - ну да, если она специально не ходила на секцию женского волейбола, то на физкультуре ей особо не должны были особо давать добраться до мяча. Все примерно предсказуемо.
- Поддаваться не буду, - упрямо пригрозил юноша. Хотя это был ещё нефиговый такой вопрос - как правильно не поддаваться и не проигрывать, пока ты даже не разобрался, чем и как по мячу бить. А Кортни, успевшая заявить "чур, ты первый!", только всё усложнила.
Хотелось бы, конечно, гордо и красиво рассказать о том, как летящий в нос волейбольный мяч сказочно ускорил мыслительный процесс, но на деле всё случилось по-другому. Мысли сгустились в вязкое желе и вообще застопорились, а руки принялись дуэтом с чакрой действовать сами по себе. Аурел подставил под мяч ладони, стягивая к пальцам голубую энергию и выпуская её залпом в тот момент, когда мяч должен был врезаться в ладони. Ветер фыркнул в первую очередь в лицо самому румыну. Мяч же, кое-как отбитый этим воздушным плевком, полетел обратно в сторону Кортни, но низенько и неуверенно. Такую подачу, наверное, и без дополнительных осложнений в виде магии не очень-то возьмёшь.

Джошуа получает свое задание и ощущает легкую тоску - он-то надеялся получить какие-никакие подсказки и рекомендации, а его с ходу заставляют бежать, заскакивая ветру на крыло. Джош едва слышно вздыхает, но протестовать не протестует - может быть, подсказки появятся потом, после забега. И пока мастер возится с самыми начинающими, развлекая их теоретическими задачками, Джошуа отправляется искать своего напарника. Находит очень быстро, по копне светлых и неожиданно для парня длинных волос. И едва заметно кивает самому себе - ну, так точно не потеряет человека в толпе.
- Здравствуй, Арно, - сдержанно говорит Джош. И предлагает: - Побежим на "три". Как умные, цивилизованные люди. Подойдет?
Ожидая от напарника ответа - вдруг он воинствующий гуманитарий и на числа принципиально не бегает? - Джошуа отходит от остальной толпы, и в особенности от боевой парочки с волейбольным мячом. И уже в некотором отдалении от занимающихся чертит пяткой на земле линию, призванную быть линией старта. От четко видимой линии всегда бежать проще и удобнее, чем тратить время, выясняя, кто и куда там пяткой заступил. Затем Джош останавливается возле своего художества и терпеливо ждет, когда Арно ему ответит и можно будет уже начинать заданный мастером торопливый забег.