Общая лекция по лечению ран

Шэн считала, что врачевание в той или иной мере стоило знать каждому. Хотя бы на том уровне, на котором тот, кто вызвался помогать раненому или больному, мог не усугубить его состояние. И одной из самых прикладных тем было заживление ран. С точки зрения биологии это был очень сложный для организма процесс, наблюдая за которым можно было понять, насколько удивительно природа продумала человеческое тело. Врачеватель мог существенно ускорить этот процесс, а также спасти жизнь в ситуации, когда тяжелая рана грозила сильной кровопотерей или заражением крови.

Старший мастер ждала учеников в центральной комнате лазарета. На полу были расстелены циновки на достаточном расстоянии, чтобы желающие могли положить перед собой записи. Впрочем, сама Шэн считала, что лучше учить материал сразу, потому что в ситуации, когда знания оказываются нужными, записей обычно под рукой нет.

К моменту ее появления в Линь Ян Шо Настя, по правде, менталистом была куда лучшим, чем врачевателем. И причины этого были более чем просты и очевидны: именно способности к ментальной магии доставляли ей множество проблем (гораздо больше, чем то же врачевание), потому и приходилось учиться и тренироваться в этой области. Для того же, чтобы спокойно сосуществовать со способностью к врачеванию, достаточно было научиться видеть ауры лишь тогда, когда девушка сама того хотела.

Поэтому не было ничего удивительного, когда Настя, поняв, что ментальный щит держит уже по привычке и отголоски чужих мыслей ей больше не мешают, вовсю увлеклась врачеванием. Из двух ее умений именно врачевание казалось девушке наиболее полезным навыком. Не говоря уже о том, что лечение человека занятием было куда более этичным, нежели попытки прочесть мысли этого самого человека. Что, тем не менее, совсем не мешало любопытной по самую макушку девушке временами залезать к кому-то в голову. Не в буквальном смысле, разумеется. Она же людей лечит, а не калечит.

К занятиям в лазарете Настя уже привыкла настолько, что порой начинала думать, будто ни в каких других помещениях их не проводят. И все же, захватив из комнаты блокнот и ручку, чтобы отмечать неизвестные ей прежде сведения, девушка отправилась на лекцию по врачеванию. Радовал тот факт, что заниматься она будет не одна. Значит, то, что не заметит она, заметит кто-то другой и задаст соответствующий вопрос, следовательно, девушка узнает куда больше, чем могла бы в одиночку.

В лазарете Настя оказалась первой. Обычно она не сильно заморачивалась со всеми этими поклонами и прочим, потому что значительной частью мастеров были европейцы, однако сейчас девушке показалось правильным соблюсти приличия и проявить уважение. Немного неуклюже поклонившись, Настя произнесла:
- Добрый день, сифу.

После чего заняла одну из циновок, положив перед собой блокнот, и замерла в ожидании остальных учеников.

Становиться профессиональным врачевателем, чтобы всю жизнь провести, леча совершенно чужих и незнакомых людей, Инга не собиралась. Упаси Один и прочие боги Иггдрасиля. Однако знать по крайней мере основы, чтобы хоть первую помощь себе (ну, может, еще кому) оказать, было необходимо. Напрашиваться на индивидуальное занятие, чтобы прийти и заявить мастеру, мол, мне на врачевание вообще-то плевать с высокой колокольни, но расскажите мне это и это и я пойду, Инга не хотела. Поэтому она, после некоторых размышлений, решила сходить на лекцию, где, помимо нее, будут еще ученики и ей не придется все занятие изображать активность и выдумывать вопросы, чтобы показать, что да, она слушает и анализирует. Почему-то просто кивание головой тут не прокатывало.

Никаких блокнотов и пишущих принадлежностей Инга брать не стала, считая, что вряд ли ей сегодня откроют что-то принципиально новое, а если и да - голова на плечах у нее есть, мозги работают - запомнит как-нибудь. Помимо мастера, в комнате уже расположилась соседка Инги. Девочка бы закатила глаза, вновь размышляя о том, что это определенно какой-то сговор, но то, что Настя - врачеватель, причем занимается этим всерьез, а не постольку поскольку, Инга знала и помнила. И присутствие ее здесь удивительным не было.

Изобразив поклон в адрес мастера, Инга сказала:
- Здравствуйте, сифу Бо.
И заняла ближайшую к ней циновку.

После превращения и последующих событий, а если быть точнее, то вообще после того, как Тору, странный русский с замашками уголовника, а также Маргарита, которая и показала ему путь в этот монастырь, спасли его от шальной пули людей Асаки, Маркус задумался о том, чтобы чему-то поучиться. Но он был совершенно не того склада ума и характера, чтобы просто попросить у кого-нибудь из мастеров или обитателей занятие. Один раз попросил у Маргариты, но та не смогла его провести. В принципе, он не расстраивался по этому поводу, хотя недавно понял, что если бы занялся этим, то не случилось бы всего этого с сестрой и Тору.

Хотя, если бы не случилось этого, возможно, он не встретился бы с Анастасией. Очень милой и доброй девушкой. Которая протянула ему руку помощи.

Он пришел на занятие по врачеванию, случайно увидев, что туда идет Настя. Он ничего не понимал во врачевании, но ей это было интересно, и он хотел этому тоже научиться, чтобы у них была хотя бы одна общая тема.

Он вошел в лазарет и поклонился мастеру, потом кивнул остальным подошедшим, парнишке и девушке. А потом опустился на циновку рядом с Настей.

- Привет, - прошептал он.

Яшви ничего не знала о врачевании, но посчитала возможным посетить общее занятие, которое, как она узнала, будет вести мать Садхира-джи, Бо-джи. Яшви уже много раз видела ее на общих трапезах в монастыре, и лишь единожды - в клане Королевских Кобр на экзамене принца, и хотела не только послушать про незнакомую ей магию, но и поближе понаблюдать за этой женщиной. Она не знала и того, рассказывал ли что-то Садхир-джи матери о ней, и это было не так уж и важно, на самом деле. Она надеялась, что ее знания путунхуа хватит на то, чтобы успевать запоминать все сказанное, и тем более понимать его, потому что никто не будет разговаривать на непали только ради нее одной. Яшви по-прежнему мало общалась с другими жителями монастыря и предпочитала одиночество любой компании. Лишь иногда она задумывалась о том, что можно бы было с кем-то еще познакомиться и даже предпринять попытку подружиться, но не раньше, чем она начнет сносно изъясняться на китайском, так чтобы ее хотя бы могли понять другие.

В лазарете уже было несколько незнакомых Яшви человек и мастер Бо. Ей Яшви поклонилась по всем правилам этикета, коснувшись сложенными ладонями груди и лба и сказал негромкое "Намасте", и, закончив с ритуалами приветствия, заняла одну из свободных циновок в стороне от остальных, на которых поглядывала если не с открытым интересом, но с тенью заинтересованности точно.

Хоть с теорией у Евгении проблем уже сравнительно не было - а если и были, так они схоронились где-то в таких дебрях, что пока их было попросту не обнаружить, - на групповое занятие блондинка все равно отрядила саму себя в обязательном порядке. Потому что хорошая лекция по врачеванию - это, как ни крути, хорошая лекция по врачеванию, а уж на умение мастеров вдалбливать ученикам в головы материал в Линь Ян Шо можно было спокойно положиться. Не подведут.
Перед лекцией Евгения успела ещё заглянуть к Джулиет, с которой они то ли подружились, то ли все-таки нет, не понять пока было толку, и пригласила составить компанию. По невнятному ответу бразильянки оказалось решительно невозможно разобрать, собирается она прийти или не собирается, и несколько уточняющих вопросов дела не прояснили. В итоге Лантайн плюнула, махнула рукой и отправилась в лазарет одна, рассудив, что если Джулиет все же захочет появиться на лекции, так догонит, а если нет, то и не надо.
В лазарете был, конечно, пока ещё не аншлаг, но довольно к тому близко. Евгения озадаченно обвела взглядом собравшихся учеников, понимая, что уже пройдена та грань, за которой "два-три человека" начинает перерастать во "много", спохватилась, поспешила поклониться и сказать: - Добрый день, сифу Бо, - и поспешила занять свободную циновку.
Вдруг из-за спины сейчас ещё толпа как подвалит, а она торчит посреди комнаты обалдевшим каменным гостем. Как будто аншлага на занятиях никогда не видела, ну ей-Богу.

Групповых занятий Джулиет стесняется. Потому что потому, и всё тут, вот и весь сказ. Потому что на групповых занятиях Джулиет неизменно выглядит именно той двоечницей, которая невыносимо медленно ползёт за другими учениками, едва схватывает и ничего не успевает. А так выглядеть, это, конечно, стыдно.
Поэтому, когда к бразильянке в комнату заглядывает Евгения и предлагает вместе отправиться на лекцию по врачеванию, Джулиет смущается и начинает мямлить что-то о том, что у сифу Давенпорт тоже отличные занятия, что дополнительные лекции, в общем-то, не так уж и нужны, и что вообще все у неё прекрасно и замечательно. Евгения смотрит на неё как на трусиху и уходит - а Джулиет, посидев немного в одиночестве, и сама на себя начинает смотреть как на трусиху, и ей становится так стыдно, что она подрывается и бежит догонять.
Всё равно не догоняет, правда. Когда чуть запыхавшаяся Джулиет влетает в лазарет, Евгения уже там, чинно сидит на циновке. Да и все остальные ученики и ученицы тоже - чинно сидят, и Джулиет, поклонившись сифу Бо, спешит к ним присоединиться и подсаживается к Евгении.
Было бы очень логично, если бы бразильянка со своими бестолковыми побегушками туда-сюда опоздала на лекцию - но нет, не опаздывает, и Джулиет этому тихо радуется, пока перед занятием ещё есть время.

Несмотря на то, что Дарси твёрдо решила усиленно навалиться на ментальную магию - на случай, если ни один из запасных планов не выгорит, и решать проблему трясущимися руками все же придётся ей, - пока это оставалось словами и бла-бла-бла. Пока что навалиться у Дарсии выходило только на врачевание, присоседившись к лекции, которую проводила Бо-джи. Наверное, девушка чисто машинально помнила, что именно с этой способностью она обязательно хотела заявляться на младшего мастера и что именно её следовало подтягивать и подтягивать изо всех сил.
Хотя сейчас, в свете последних событий, в когда-то желанном звании теперь было не так уж и много смысла. Но когда-нибудь он непременно снова появится, и уж тогда она будет к этому готова.
Пока же Дарсия в основном думала о том, что, может быть, она и на врачевании услышит что-нибудь, ей сейчас очень полезное. Что-то, что позволит ей, может быть, все-таки обойтись без ментальной магии, справиться более простыми способами. Хотя казалось бы, то, что врачевание проще ментальной магии, это ещё спорный момент. Проскользнув в лазарет, Дарси со всем возможным уважением поклонилась Бо-джи, а потом быстро осмотрелась - все лица незнакомые, надо же, за исключением только двух маминых учениц. К маминым ученицам Дарси и подсела, смело кивнула девушкам, и одновременно с ужасом подумала: а ну как сейчас выяснится, что они врачевание успели выучить лучше неё, вот позор-то будет.

Дин изучал врачевание, хоть знал его не так хорошо, как те, кто дежурил в лазарете. Он с интересом пришел на занятие к сифу Бо, где уже собралось довольно много народу. Он поклонился старшему мастеру и сел неподалеку от неё, хоть и боялся, что она между делом напомнит о квоте по тренировкам, которая у него еще не была выполнена.

Сейчас Дин еще не привык совмещать работу младшего мастера и собственные тренировки, и в итоге, как ему казалось, не успевал ни то, ни другое. Он старался лучше планировать свое время, потому что понимал, что должен развиваться сам. чтобы было что передать ученикам. Своих учеников у него при этом пока не было, и он не чувствовал, что готов к такой ответственности, но уже старался понемногу проводить индивидуальные тренировки для новичков, в основном по указанию отца.

Врачевание могло стать третьей дисциплиной, которую он вскоре сможет преподавать, но для этого еще предстояло приложить немало усилий.

В восточную медицину Констанция не верила, но на занятие всё равно явилась, потому что любопытному носу не прикажешь отсидеться в уголке и ничем не интересоваться, на то он и любопытный. Несмотря на то, что магия в монастыре однозначно была и не менее однозначно окружала француженку со всех сторон, Констанции, что твердолобому барану, все равно сперва требовалось лбом каждую стенку попробовать, чтобы уверовать, что эта стенка здесь действительно стоит. С ментальной магией вот у девушки не заладилось, лоб не восчувствовал и чудеса не заколосились, поэтому ментальная магия теперь числилась под большим знаком вопросом. Но, может, с врачеванием иначе выйдет? Акупунктуры там всякие или ещё какие чудодейственные средства, которые работают молниеносно и божественно, вдруг что-нибудь такое сейчас как приоткроется. Не на пустом же месте легенды ходят, уверенно думала Констанция, которая и в легендах-то еле плавала и тонула.

А с другой стороны, слухи, они всегда ходят, им порой и повода не надо.

Напрочь незнакомая с тем, как на занятиях себя в Линь Ян Шо и у кого из мастеров принято вести, Констанция едва успела войти в лазарет и поздороваться с сурового вида женщиной — а потом завидела Дарсию, которую числила своей в монастыре первой и лучшей подругой, и радостно рванула к ней. Понятие личного пространства было француженке знакомо довольно приблизительно; втиснувшись на одну с подругой циновку, Констанция бесцеремонно обняла Дарсию за плечи, круглый подбородок устроила у подруги на плече и сказала: — Привет! А что у тебя нос на мокром месте? Случилось что-то?

Да мальчишки небось, ну что ещё с девушками так трагически случается в этом возрасте.

Для Катары врачевание было чуть ли не важнее всего на свете. На данный момент. Но а так, конечно, на первом месте всегда стояла Магия Воды, потом прорицание, потом уже всякие дополнительные инструменты вроде Магии Воздуха, врачевании и кучи других малополезных навыков и способностей. И вот конкретно с целительством у девушки были проблемы. Теорию вроде знала. Практики было минимально. Чего ещё... Ах, да, просто навык не качался - то ли некогда, то ли не на ком, то ли не с кем, а то ли незачем. В её случае врачевание должно было развиваться наравне с Магией Воды, ведь она действительно хотела помогать людям, исцеляя их болезни. И в принципе в роли целителя она себя видела слишком ясно. Но! Что-то как-то не заходило, то ли страшно было за того, на ком она планировала тренироваться, то ли боялась не справиться с энергией сердечной чакры... Ой, пусть там мастер лучше сама разбирается, что ей нужно было изменить в себе, дабы решить эти трудности.

А мастер сегодня была то, что надо. Шэн Бо. И учеников опять собрала достаточное количество, разных мастей и полов. Катара вроде как не пришла последней, но почти последней, она поздоровалась на входе с мастером, присаживаясь на ближайшую свободную циновку, доставая свой блокнот.

На целителя или хотя бы на подмастерье целителя Матвей смахивает по минимуму. Гораздо ловчее и легче он сойдёт за объект лечения, но объектом парню не интересно. Ему сейчас хочется именно что самому осваивать и покорять, и плевать, что предпосылок к этому нет никаких. К прорицанию их, по логике, тоже быть бы не должно ан нет, проклюнулись откуда-то, проросли, и сейчас прорицание колосится в парне довольно мощно. Так почему бы, дерзко полагает Матвей, ему ещё не оказаться заодно и гениальным врачевателем. Назовите хотя бы одну причину, почему нет.
Одна причина, конечно, может быть в том, что в Матвея, как правило, с гигантским скрипом лезет теория и в башке долго не держится. Но то когда внутрь пихают тяжёлую физико-химическую заумь, которая Болотову не вперлась ни в каком виде. Врачевание же парня сейчас вполне искренне интересует, так что есть шанс, что уроки будут держаться в голове успешно, а не сразу проследуют от одного уха и насквозь до другого.
В лазарете, стандартно, цветник, только два парня дерзко затесались в прекрасную толпу. И Бо-джи среди них – самый главный и отчасти хищный цветок. Матвей самонадеянно полагает, что некоторый, пусть и коротенький кредит доверия у него есть – с прорицаний же Бо-джи его никогда не выгоняла, даже в сторону скандала никогда двигаться не начинали – а потому всем кланяется, всем выражает свое здравствуйте и вынужденно плюхается на циновку в последнем ряду, потому что спереди уже все прочно занято.
Ну да и пофиг, лазарет маленький, на заднем ряду тоже будет отлично слышно.

Сонгцэн предпринимал немало попыток изучать врачевание, но пока не добился в этом никаких явных успехов. Если бы он при этом пропустил лекцию матери, он бы огреб, поэтому выбора у него не было, и он пришел на лекцию в лазарет. Тут уже было много учеников. Сонгцэн заметил среди них Яшви. Он поклонился матери с жестом почтения, затем кивнул девушке и сел неподалеку от неё.

- Скажи, если нужно будет что-то перевести, - негромко сказал Сонгцэн Яшви.

Она уже неплохо понимала путунхуа, но лекция предстояла сложная, еще и на тему, которую девушка не изучала, разве что тетушка Весна ей что-то рассказывала во время дежурств. Сонгцэн знал, что мать очень строго относилась к дисциплине на уроках, но тут она вряд ли будет придираться, потому что перевод - это не посторонние разговоры во время занятия, а попытка максимально помочь Яшви усвоить тот бесценный материал, что им сегодня предстояло выслушать и выучить.