Поляна для пикника

Свой шанс подойти к Джуну девушка в конечном итоге умудрилась упустить самым бездарным образом - пока она стояла и думала, к ней уже подошел Дин, чтобы поздравить с Рождеством. В подарочной упаковке оказался нож, один из тех немногочисленных уже видов оружия, которым Доминика, к стыду своему, не владела настолько никак, что даже не вполне представляла себе, как полагается истинно правильно держать и что с его помощью можно супостату причинить. С другой стороны, это был повод пойти и узнать, вроде как толчок от судьбы в спину и в нужную сторону, если уж совсем глубоко закапываться. Доминика поклонилась в ответ и с чувством сказала: - Большое спасибо! - Конечно, вообще важен не столько подарок, сколько вложенное в него старание, а уж когда подарок еще и попадает в сокровенный интерес, это совсем прекрасно.
Пока Доминика принимала подарок, а потом пыталась выглядеть среди собравшихся Эмиля, который выпал ей в новогоднем слоне, рядом с ней снова возник Джун, как показалось девушке - из ниоткуда. Сначала в никуда ускользнул, потом так же из ниоткуда выскользнул вновь. Ни дать ни взять - Номер Пятый.
- Опоздала. Каюсь, - виновато согласилась Доминика, не вдаваясь в подробности о том, как они с соседкой на пару тормозили, лажали и опаздывали. - Но я же не знала, что ты без меня будешь праздновать так аскетично! Пойдем. Все пойдем, и зефир пробовать, и что еще ты из-за меня не успел, - кивнула Доминика и чуть крепче сжала ладонь Джуна в ответ. - Только постой, мне всего секунду! - эти слова Доминика ухитрилась адресовать двум парням одновременно, свободной рукой отлавливая примерно за хвост как раз проскакивающего мимо Эмиля. Вручив юноше свой подарок, туго забинтованную в новогоднюю обертку связку стрел с красным оперением - она точно видела его на мастер-классах по стрельбе, а значит, он придумает, куда эти стрелы рассадить, - девушка снова обернулась к Джуну и смущённо пожала плечами: - Прости. Всё, вот теперь я точно ко всему готова, - У нее еще оставалось некоторое количество времени до конца праздника, чтобы исправить свой косяк, и Доминика была готова использовать это время по максимуму.

- Очень нравится! - торопливо заверила Эстер, и, чтобы подтвердить свои слова, тут же надела кулон на шею, расположив ракушку на груди. И только после того, как обозначила, что подарок принимает и, более того, относится к факту этого дарения самым что ни на есть положительным образом, Эстер задумалась о причине, по которой Эйнар вдруг делает ей ответный презент, ведь выяснилось, что совсем не он должен был быть ее тайным Сантой. Какое-то время девушка смотрела на Эйнара, как будто пыталась понять, что теперь нужно говорить, потому что слова у нее вдруг все вылетели из головы. Это что же, получается, Эйнар не ее Санта, но все равно решил сделать ей такой вот удивительный подарок?
- О, - наконец-то сказала она, и сама не зная, что вкладывает в это коротенькое слово, которое, по идее, должно обозначить степень ее растерянности, удивления и внезапно озарения, что все-таки какая-то причина должна быть. Но Эстер тут же отогнала о себя эти мысли, потому что поверить в то, что вряд ли кому-то в голову придет просто взять и подарить подарок именно ей, когда вокруг столько девушек, выбирай - не хочу, и каждая прекрасна на свой лад, да взять хотя бы...хотя бы Ингу или Анастасию, очень сложно. Или Анну-Лизу, роскошную блондинку, которая так мастерски красится, что у нее на лице оказывается настоящее произведение искусства, или кого-нибудь еще, гораздо более выгодно выглядящих на ее фоне. Или ту незнакомку с волосами не менее рыжими, чем у нее самой. Поэтому Эстер продолжала краснеть, опаляя пространство, словно факел, и вот-вот начнет сиять даже ярче, чем большое пламя в центре поляны, возле которой желающие жарят зефир, любимое пикниковое лакомство Эсти. Желание сбежать и спрятаться снова становится практически навязчивым, но Эйнар начал разворачивать ее подарок, и Эсти снова осталась на своем месте, наверняка выглядя ужасно глупо. Топчется тут, переступает с ноги на ногу, красная, как рак вареный, и не может сказать ни единого связного слова. Хорошо, что шуршание оберточной бумаги немного заглушает эту повисшую тишину, но ведь должна же она узнать, угадала со своим подарком или нет, и, несмотря на то, что Эсти хочется провалится сквозь землю, она все же повторно расплывается в улыбке, когда понимает, что угодила. Это ощущение даже сильнее греет ее, чем мысль, что она получила что-то в ответ (если честно, как раз эта мысль немного ее пугает).
- Нет, я там еще не была, - ответила она прежде, чем успела подумать над своими словами. - Я с радостью...с радостью схожу с вами. А вам никому не надо дарить подарок? Вы же чей-то тайный Санта?

Янлин отпустила Юншэна, чтобы тот сходил за глинтвейном. Она подумала, что можно бы было пойти к большому костру, где наверняка было еще теплее, но там были мама с папой, а Янлин хотелось еще немного пообниматься с Юншэном, но не хотелось делать это у них на виду. На поляне вдруг пошел снег, который вызнал сифу Лю и потом еще появился довольно странного вида снеговик, который двигался, словно живой, но Янлин это не оценила, потому что была бесконечно далека от любой магии и воспринимала ее только из рук Юншэна. Ну и еще потому, что своим парнем нужно восхищаться.

- Спасибо, - определенно, Янлин шло на пользу то, что она жила не с родителями, где все делала или мама или домработница, а с Юншэном, потому что она начинала ценить не только свой труд - с этим у нее никогда проблем не было - но еще и чужой. Она даже решила, что от нее не убудет, если она научится включать стиральную машинку и хотя бы сортировать белье на черное и белое. Хотя с посудой и прочей уборкой по дому все было также печально. Как и с приготовлением обедов. Готовить Янлин категорически не умела и не желала учиться, полагая, что у нее и без того полно интересных дел. - С Рождеством!

Глинтвейн был сладким, горячим и приятно пряным. Он хорошо согревал и разливался внутри теплом.

- Вкусно, - поделилась своими эмоциями девушка, снова прижимаясь к Юншэну и кладя голову ему на плечо. - Ты хочешь остаться здесь на ночь?

По тому, как Эстер жарко заливается румянцем, Эйнар понимает, что он со своим подарком влез не вполне вовремя и девушку смутил до крайности. Пусть Эйнар и находит, что румянец ей чертовски идёт — нежной краской ложится на скулы и щеки, мягко расцвечивая светлую тонкую кожу, — юноша всё же предпочёл бы, чтобы он был вызван чем-нибудь другим. И никак не желанием провалиться сквозь землю, а Эстер, кажется ему, неуютно поджимает плечи так, словно именно это и мечтает сделать.
Но всё же не отказывается вместе с Эйнаром пройтись к мешку с рождественскими подарками. И даже произносит слова "с радостью", да так убедительно, что юноша верит: хотя бы что-то похожее на радость она действительно испытывает, а не соглашается из жалости или потому, что теперь чувствует себя должной или обязанной.

— Ваша правда. Я действительно назначен тайным Сантой другому человеку — но пока этого человека не вижу, так что сейчас дарить подарок мне некому, — охотно объясняет Эйнар. Сказать по правде, он сейчас даже и не ищет, пришла ли Дарсия или они со Стефано по-прежнему обретают себя где-то в совершенно ином месте; смотреть по сторонам, когда совсем рядом стоит и пока что соглашается никуда не уходить такая изумительная Эстер — в первый, а может, ещё и в последний раз, как знать — попросту выше его сил. Эйнар сперва хочет было, так же по-душному вежливо, как и разговаривает, предложить ей для их крохотной прогулки согнутую в локте руку, но быстро меняет своё решение и доверительно предлагает девушке раскрытую ладонь: — Что ж, тогда разрешите вас сопровождать?

Как и Валентин, Эмиль планировал, что как они на новогоднего слона записались втроем, так втроем и пойдут на поляну в празднике участвовать. Дарсия все эти планы поломала легким движением руки, отчалив в неизвестном направлении в обнимку со своим бойфрендом. Эмиль в этом месте вспомнил, что он вообще-то суровый старший брат (не такой суровый и старший, как Валентин, но все же), а потому вслед парочке выкатил некоторое количество угроз, общий смысл которых сводился к тому, что если Дарсия не будет возвращена в семью в целости и сохранности, то одному конкретно взятому итальянцу круто не поздоровится.
В итоге Валентин и Эмиль направились на праздник вдвоем, причем с крутым опозданием. На поляне братья разделились и пошли искать каждый своего адресата. У обоих, насколько Эмиль был в курсе, оказались девушки. Как минимум у него самого - точно девушка. По дороге Эмиль попался Доминике, которая выдала ему подарок, причём сделала это так, что было ясно: она максимально торопится и ей максимально не до него. Эмиль все понял, принял, поблагодарил, сунул подарок за пояс, рассчитывая открыть и посмотреть потом, и ушёл искать дальше.
Яшви нашлась очень быстро, уже не одна, а в компании Сонгцэна. Справедливо рассудив, что он к девушке собрался подкатывать не с романтическим интересом, его здесь появление продиктовано исключительно суровой необходимостью, а потому на него не должны обозлиться за то, что он ненадолго вмешается, Эмиль с очаровательной улыбкой подрулил к парочке, кивнул Сонгцэну: - Привет! Извини, я твою даму отвлеку на полминуты, не возражаешь? - и, даже не дождавшись ответа, уже полностью переключился на девушку: - Привет, Яшви! Я твой новогодний слон! А это тебе, с праздником тебя, - и, вручив девушке набор разноцветных лент для волос, Эмиль технично испарился с места преступления. Даже не полминуты, а того меньше, исполнил по красоте.

Эстер правда согласилась с радостью, ее немного лихорадило от мысли, что этот путь она проделает не одна, а даже за руку с молодым человеком. Но поначалу она сомневалась, стоит ли вкладывать свою ладонь в руку Эйнару, потому что ну как же, они до этого даже ни разу не общались, но, может быть, она была слишком старомодна и нужно было пересматривать свои взгляды? И все же протянула свою ладонь Эйнару, цепляясь теплыми пальцами за его. Это же ведь ничего, да? Ничего такого страшного? Пальцы Эйнара на ощупь тоже теплые, приятные и кажутся ласковыми. Эсти кажется, что у всех художников - ведь он художник - должны быть такие руки.
- Да, идемте.
Она вспомнила вдруг совет Тео, что не нужно тратить время на тех, кому до нее нет дела. И была вынуждена признаться самой себе, что Сонгцэну до нее и правда нет никакого дела, да и она уже смирилась с этим чувством, прожила его, как проживают первую робкую влюбленность. Но это вовсе не оттолкнуло ее, не заставило закрыться в себе и думать, что она несчастна, раз юноша не ответил ей взаимностью. Наоборот, Эстер смиренно приняла его слова и согласилась, что так будет разумнее. Сонгцэн был несвободен в своих решениях, и Эстер уважала это. В том не было его вины. Зато сейчас она могла спокойно идти за руку с юношей, которому было не все равно.
- А нам обязательно говорить друг другу "Вы"? - пискнула Эстер, чувствуя себя неуютно от того, что к ней так возвышенно вежливо обращаются, что она сразу начинает ощущать себя маленькой и немного глупой девочкой рядом с взрослым мужчиной.

Праздник, судя по времени, уже должен был подходить к концу. Не то, чтобы по поведению окружающих это было сильно заметно. А по тому, что человека, которому ей следовало вручить этот чертов подарок, все не было - тем более. Инга честно начинала выходить из себя. Терпение в последнее время и так не было одной из ее добродетелей, но подобное переходило все границы. Уж если изволил участвовать в Новогоднем слоне, так будь любезен - приди и получи подарок. И не вынуждай человека несколько часов кряду морозится на холоде, отмечая чуждый ему праздник.

Инга допила которую уже по счету чашку чая и дала себе зарок, что, если Стефано в ближайшие полчаса здесь не появиться, она просто уйдет и плевать на эту чертову игру. Правда, потраченное время и усилия было жаль. Ладно, будем честны, только время. Над подарком Инга долго не раздумывала: отыскала где-то набор для дартса и решила, что и так сойдет. Парня этого она не знала от слова совсем, а бегать кого-то расспрашивать не было никакого желания. В общем-то и расспрашивать было некого. Не так уж много людей она знала. Еще с меньшим количеством находилась в более-менее дружеских отношениях: считай, что ни с кем не находилась.

Когда полчаса и еще минут десять прошли, Инга решила, что с нее довольно, и развернулась, чтобы уйти. В этот самый миг парень соизволил-таки мелькнуть где-то поблизости, и девочка планомерно направилась в его сторону. Не обращая внимания на окружающих и на то, что Стефано, может, с кем-то общается, Инга протянула ему подарок, буркнула устало:
- С праздником.
И направилась в сторону монастыря: оставаться тут на ночь она уж точно не собиралась.

Не стоило забывать и того, что сегодня она так же участвовала в одном интересном занятии - "Новогоднем слоне", суть которого заключалась в том, чтобы втайне от адресата узнать, что ему нравится и подарить именно сегодня. Она получила имя сифу Ньяо, к которому у Катары были своего рода претензии в прошлом. В основном, конечно, из-за всё той же пресловутой Яшими Файр. Когда был мастер-класс по тессенам и Яшими единолично оккупировала библиотеку, заставив Катару как-то изгаляться, искать другие входы-выходы и вообще, жуть да и только! Она так сильно тогда переживала и так завидовала тому, что мастер её одарил особой похвалой. Как будто она ему что-то новое открыла, всего-то пересказала парочку библиотечных вырезок. Но да не суть. Суть в том, что... Где теперь эта ваша Яшими, а? Где? Не было её в Монастыре уже очень давно, откинулась, наверное, то есть, пропала из Монастыря без вести. Свалила на свою родину, да.

Так... Что же подарить старому мастеру? Катаре была не понаслышке известно о возможностях учителя, и она долго думала над тем, как его удивить и не обидеть. В голову ей пришла одна безумная мысль, оставалось только убедиться в том, что она найдёт этот предмет на рынке. Ей повезло, у одного торговца странностями он был.

- Здравствуйте, сифу Ньяо, - Катаре уже подарил Тору какую-то книжку на японском, с переводом которой, возможно, ей придётся обращаться к нему же, - с Праздником вас! Держите! - вручила она кулёк с китайской поэзией в стихах. Она хотела подарить кое-что другое, что заставило бы мастера искать дзен там, где его не было, но боялась ошибиться. Поэтому, этот вариант ей приглянулся больше.

Эйнар опасается было, что он поторопился и что у них с Эстер, по сути, нет никаких причин для столь поспешного сближения, чтобы сразу браться за руки — думает об этом какие-то жалкие доли секунд, но опасениям много времени и не нужно, чтобы они успели проскочить сквозь сердце тревожным разрядом электричества. Конечно, у девушки есть полное право отказаться, и она вольна свободно распоряжаться этим правом — а пока Эйнар думает обо всём этом, тонкие пальцы Эстер уже успевают скользнуть к нему в ладонь.
Боже, какие же тонкие.

Эйнар с лёгким трепетом ощущает в руке её изящную ладонь, бережно сжимает чуть крепче. За сегодняшний вечер, только за эти последние полчаса образ Эстер у него в сознании становится более живым и объемным, чем прежде; конечно же, он был неполным без её ярких голубых глаз, без обворожительной светлой улыбки, без её трогательной манеры робко и одновременно цепко держаться за его руку нежными пальцами, без множества иных деталей, которые превращали её из прекрасной тени в изумительную и неповторимую девушку.

— "Вы"? Нет, вовсе не обязательно, — мотает головой Эйнар и ведёт Эстер в сторону сифу Урса и его яркого рождественского мешка. Ему, пожалуй, сразу надо было подхватить выбранный было девушкой более приятельский стиль общения, тогда, возможно, и неловкости в их разговоре было бы несколько меньше. — Мы можем и перейти на "ты", если вы хотите. Если ты хочешь, — поправляется Эйнар, показывая, что по желанию девушки готов общаться менее формально в любой момент. Рядом мелькает Дарсия, и Эйнар, пользуясь случаем, останавливает её, чтобы отдать девушке подарок, длинные белые перчатки. Дарсия, безусловно, ему друг, но сейчас он отрывает это внимание от Эстер, и ему каждой потраченной секунды жаль, и Эспеланд немедленно извиняется перед девушкой за то, что отвлёкся от неё. Из рождественского же мешка юноша достаёт что-то, завёрнутое в блестящую обёрточную бумагу, зелёную и красную, небольшой свёрток, который тут же протягивает Эстер.

Курук попал на праздник случайно. Созерцая всё вокруг себя и самого себя, замечаешь, что мир вокруг тебя прекраснее, чем вчера. Каждый день - новый день и он не похож на все остальные, он уникален. Можно привести в пример банальные банальности - в столовую придут другие люди, не тот состав, что вчера, трапезничать. В другом порядке. Мастера будут вести другие занятия, другие мастер-классы. В Храм придут другие новички, если вообще придут. Другая погода, другая влажность и другое давление. Всё было не тем, что вчера. И он это всё подмечал. Потому что он пребывал в роли созерцателя. Он не знал наверняка, зачем эму эта роль, он просто её проживал.

И сегодня, в такой замечательный и непохожий на другие дни вечер, он пришёл на поляну для празднования католического рождества. Он не был католиком и праздники для него не значили ровным счётом ничего - он уже забыл, когда в последний раз праздновал свой день рождения. Потому что его всё равно никто не поздравлял - и этот день стал в его прошлом таким как все. Ничего особенного, никаких празденств, гулянок и подарков. Просто день, когда тебе можно официально называть себя на один год ближе к смерти. И всё. К празднику он пришёл чисто интуитивно, потому что тут ещё и собралась целая куча народа и у него даже было специальное задание - подарить некой Аделине Рутцен подарок. Он знать не знал, кто она такая, поэтому просто купил ей шоколадку, завернул её в подарочную бумагу - точнее, попросил, чтобы это сделали на рынке, чтобы лишний раз не перетруждаться. Нашёл её в толпе спустя несколько вопросов у мимо проходящих. И просто молча вручил ей, улыбаясь и тихо растворяясь в толпе. Чтобы она даже не запомнила его лица.

Буквально через пару минут его нашла Юэ - та самая, которая владела его сердцем на протяжении многих лет в прошлом. "Японка" подарила ему какой-то странный дар - чашу с рыбками, которую он исследует, когда будет один. Наверное, от неё не стоило ожидать ерунды.

Ломэхонгва и так-то не очень представляет себе, что можно подарить людям на праздник, но всё же записывается на общую подарочную цепочку, надеясь, что всё как-нибудь само собой сложится. Когда же выясняется, что ей выпало дарить подарок Валентину, Ломэхонгва и вовсе начинает неистово переживать, до дрожи в кончиках пальцев. Понравиться Валентину ей очень хочется, понравиться и не оплошать, но прихвастнуть девушке толком и нечем. К празднику она плетёт очередного ловца снов, и сама обречённо чувствует, что это всё не то, но иных идей у неё попросту нет.

Ломэхонгва приходит на праздник почти к самому его началу и, пока ждёт появления Валентина, успевает уже получить подарок. Тётушка Весна дарит книгу, чем вгоняет индеанку в неистовое смущение — читает Ломэхонгва по-прежнему редко, мало и плохо. Но это ничуть не мешает ей глубоко поклониться знахарке в знак благодарности и поклясться самой себе, что непременно осилит, осилит и прочтёт эту книгу. Не просто же так она подарена именно сегодня и именно ей.

Когда Валентин наконец приходит, Ломэхонгва, робея со своим нелепым подарком, подходит к нему не сразу. И за это время Валентин успевает уже сам оказаться со своим подарком возле светловолосой девушки. Она красива, изящна, она вся лучится привлекательностью, и Ломэхонгва ревниво вмешивается, хоть это и невежливо. Индеанка касается плеча Валентина и настойчиво протягивает ему своего смешного ловца, и тоже застывает с протянутой рукой, создавая неловкий треугольник.

Бегая по поляне в хлопотах о фейервеках. Сигрун вдруг увидела, что с поляны уже начинают уходить люди. В сторону монастыря удалялась среднего роста черноволосая девушка. Ну вот как так можно? Посреди праздника уходить могут только парочки и родители с детьми. Эта неприветливая особа должна веселиться, таскать подарки у Санты из мешка, пить чай с кексом и вообще, радоваться жизни. Сегодня самая длинная ночь в году, сдохни, но радуйся жизни!

- Эй ты! - заорала ей Сигрун и побежала за ней вслед. Ну, как побежала. Очень быстро пошла. - Ты куда? А фейерверки? Я что ли, зря старалась? Рассказывай потом вам, что да как тут было!

Вместе с братьями записываясь участвовать в новогоднем слоне, Дарси изначально искренне предполагала, что они так втроем и двинутся на праздник, почему-то совершенно не подумав в тот момент про Стефано. А он ведь был, его никак нельзя было сбрасывать со счетов. Дарсия сама не поняла, как ухитрилась забыть о своем молодом человеке, ей за это было чертовски стыдно, и в итоге она все переиграла, перекрутила, кинула братьев и на праздник ушла вместе со Стефано. Причем пошли они такими длинными кругами и так увлеклись друг другом, что прибыли даже позже Валентина и Эмиля, хотя выходили вроде бы намного раньше.
- Сначала - подарки, - заявила Дарси. И с недоумением проводила взглядом девушку, которая подошла к Стефано, что-то сунула ему в руки и ушла. Сначала не поняла, а потом как застыдилась - точно, слон же. Возможно, и тот, кто должен ей что-то дарить, уже невесть сколько времени мыкается по поляне, а она все кругами бродит. - Вот, видишь? Это знак. Давай сейчас быстро все дарим, а потом снова встречаемся... да хоть бы и на этом же самом месте? Годится? - воодушевленно спросила Дарсия. И стартанула с места искать Дина.
Подарок Дарси не иначе как чудом успела четко к Рождеству заказать у дедушки и до поляны столько времени таскала исключительно потому, что вместо нее талмуд носил безотказный Стефано. Оказавшись рядом с Дином, Дарсия торжественно вручила ему упакованных в плотную бумагу "Хранителей" - дедушка обещал, что понимающие люди от такого издания графического романа натурально с ума сойдут. Дарси не была уверена, что Дин в число понимающих входит, но все равно подарок сочла эффектным. И торжественно пожелала: - Счастливого Рождества! Держи, это тебе. Надеюсь, тебе понравится, - и, отработав миссию, Дарсия вернулась к Стефано, узнавать, как у него что прошло. Потому что у него вроде что-то складывалось не самым приятным образом, насколько девушка вообще в курсе была. На обратном пути ей встретился Эйнар, который с коротким поздравлением подарил ей шикарные перчатки - но перчатки тут же ушли глубоко на второй план, потому что с Эйнаром за руку неожиданно шла Эстер. Дарсия чуть не сгорела от любопытства на месте. Но героически проглотила зароившиеся на языке вопросы, сделала вид, что она всю жизнь примерно то и ожидала увидеть, приветливо поздоровалась с Эстер и оставила молодых людей вдвоём, чтобы все-таки вернуться к Стефано и тоже быть с ним вдвоём, жаль только, что все-таки не наедине.