Видели ночь? А она есть

На взгляд Констанции, жизнь ученическая в монастыре текла как-то уныло, и чем дальше, тем более унылой становилась. Девушка не то что не рассчитывала на подобное, когда приезжала в Линь Ян Шо – она даже в самые пессимистичные прогнозы такое развитие событий не вставляла. А тут вон оно как внезапно вытанцовывалось. И ученики не то чтобы особенно друг с другом контактировали, и мастера всё реже и реже оживляли будни какими-то мероприятиями, в последнее время уже даже практически никак. Тут оставалось вариться в болоте уныния или брать всё в свои руки – и Констанция, естественно, выбрала последний вариант. Какие вообще могли быть размышления.

Но выбрать, принять решение закатить что-нибудь эдакое, какую-нибудь вечеринку и всех друг с другом поперезнакомить – это самое простое. Дальше всплывали тяжёлые обязанности по организации. Понятно, что чем веселее и развязнее вечеринка, тем сильнее она не понравится мастерам. Надо от них куда-то прятаться – но куда? Жилой корпус – опасно близко к мастерскому, могут банально услышать, особенно если начинать петь песни, или плясать, или делать ещё что-то не слишком тихое. Да и опять же, места толком нет, не распляшешься особенно, в комнату ни к кому не набьёшься. Надо было искать место и с этого начинать, а оттуда уже что-то решать.

Несколько дней Констанция занималась тем, что тайком от мастеров методично осматривала все более-менее крупные помещения, которые теоретически могли бы подойти для вечеринки. Изначально было понятно, что если вкатиться с такими намерениями в храм, то мастера потом перепорют насмерть всех причастных, это был не вариант сразу. Надежды Констанция возлагала на монастырские амбары, но от этой идеи тоже пришлось отказаться: во-первых, там как будто пространство слишком плотно было использовано под хранение, опять же не распляшешься, а во-вторых, если они в угаре вечеринки повредят монастырские запасы, то опять же головы поотрывают всем. Самым подходящим выглядел чайный домик: и стоял относительно на отшибе, и какая-никакая посуда там сразу была, и даже чай, и мебель можно было подвигать, оставляя себе варианты, как лучше организовать пространство. Как будто главным было вести себя осторожно и ничего не раскокать, и Констанция надеялась, что на этих условиях ей удастся как-нибудь мирно договориться с хранителем домика, мастером Айро, и продать ему готовящееся тусовку как мирное общеученическое чаепитие.

Но потом выяснилось, что мастера Айро сейчас нет в монастыре, как и некоторых других мастеров, и Констанция воспрянула духом. Так всё становилось совсем просто. Они просто постараются не разнести домик, а потом аккуратно за собой всё уберут. План окончательно оформился рабочим, оставалось его только реализовать. Констанция написала целую пачку приглашений, которые раскидала по ученическим корпусам, подсовывая их под двери. В приглашениях она особо подчёркивала, что всё мероприятие планируется без мастеров и втайне от мастеров, звала собираться ближе к отбою (чтобы никто не удивлялся, куда вдруг массово подевались ученики), предлагала звать друзей и отдельной строчкой просила по мере возможности вкладываться в вечеринку ресурсами или идеями, тех, кто сочтёт это возможным, подчёркивая, впрочем, что достаточно будет просто прийти, это уже самый важный вклад. В мастерском корпусе ещё жили непреподающие обитатели, можно было попытаться пригласить кого-то из них – но там Констанция уже побоялась сунуть приглашение не под ту дверь и спалить всю контору, поэтому просто понадеялась на сарафанное радио, которое донесёт новости до кого надо.

В назначенный вечер Констанция втиснулась в лучшее платье, накрасилась и накрутила локоны, собрала на поднос и утащила из столовой закуски, которые она за свободное время успела приготовить в столовой, принесла их в чайный домик, достала гитару, которую заранее временно припрятала на чердаке, и принялась суетиться в последних приготовлениях – ей ещё надо было успеть как минимум заварить первую порцию чая и начать размечать пространство под потенциальный танцпол, прежде чем начнут подтягиваться гости и нужно будет их встречать, координировать и развлекать.

Аделина за время жизни в Линь Ян Шо совсем отвыкает от существования вечеринок. Для нее есть праздники – когда это захватывает весь монастырь, и в первую очередь в этом участвуют мастера, продумывают допустимую программу, организуют, контролируют и в итоге делают все, чтобы происходящее ощущалось уютным, каким-то семейным. С вечеринками, которые даже как слово звучат гораздо более отвязно, это имеет очень-очень мало общего. Поэтому, когда под дверью Аделина находит приглашение на вечеринку, сперва она думает, что это не интересно и непривычно, но потом ее одолевает любопытство: а как в монастыре будет проходить вечеринка? Таких ведь, кажется, раньше не было? На что будет похоже? Любопытство мучает и душит, и очень быстро побеждает. Аделина набирается смелости – они ведь все-таки собрались загулять после отбоя, за такое накажут всех и сразу, если поймают, – достает из ящика комода нарядное платье, прихорашивается и собирается идти.
Приходить с пустыми руками, кажется ей, неправильно. Аделина какое-то время думает и решает, что будет правильным взять из монастырских запасов немного фруктов и прийти с ними. Фрукты – отличная, универсальная штука: ими можно легко перебиваться, слегка утоляя аппетит, можно жонглировать теми же яблоками и апельсинами, развлекая окружающих, а если все это фруктовое великолепие в итоге не пригодится, то можно будет вернуть его обратно, фрукты не пропадут.
К чайному домику Аделина является с большой миской фруктов – и оказывается первой пришедшей сразу после, видимо, организатора, и это ее смущает, заставляет на несколько мгновений почувствовать себя неловко. Но девушка, хлопочущая в чайном домике, выглядит такой славной, такой теплой и дружелюбной, что Аделину этой неловкостью быстро отпускает. Немка ставит миску с фруктами на ближайший стол и улыбается: – Привет. Это-нам-на-вечеринку. Я-Аделина. Тебе-чем-нибудь-помочь?

Эльза очень ценит свою внимательность и свое умение слушать. Ей, как блогеру, очень важно замечать детали, уметь на ровном месте найти и разработать инфоповод. Сейчас только разница в том, что полученную информацию ей не нужно разносить по округе, а следует оставить для парочки самых доверенных ушей, и только: информация секретная, о вечеринке, устраиваемой тайком от мастеров. И расходится эта информация по каким-то тайным каналам. Эльзе о вечеринке никто прямо не сообщает, немка узнает обо всем, только почти случайно подслушав разговор двух учениц, которые заговорщицким, приглушенным, но очень горячим шепотом обсуждают, идти или не идти, что приносить с собой, если идти, и так далее, и тому подобное.
Если идти, полагает Эльза, то в обязательном порядке нужно брать с собой музыку, это для вечеринки критически важно. Может, обнаружится кто-то с вокалом, гитарой или, на крайний случай, ложками, но сильно рассчитывать на это не стоит. Поэтому перед походом на вечеринку Эльза уделяет особое внимание тому, чтобы полностью зарядить свой телефон и небольшой переносной динамик, который она только недавно притащила из самого Пекина, и заодно проверяет весь свой набор сохраненной музыки и составляет парочку плейлистов, с полной уверенностью, что это все ей очень пригодится.
На вечеринку Эльза приходит одной из первых. Приветственно машет рукой обеим девушкам, которые немке смутно знакомы по различным занятиям, успевает бегло заметить гитару – ага, это очень хорошо, но все-таки не гитарой единой – и заявляет: – Привет, я Эльза, я сегодня буду вашим ди-джеем. Что предпочитаете? Поп? Рок? Рэп? Инди? Или, может быть, даже джаз или блюз? Что найду, все включу. – И, в подтверждение своих слов, Эльза тут же подсоединяет к телефону динамик, включает его, пока для начала негромко ставит мягкий, больше джазовый плейлист и, пританцовывая, движется к Констанции, чтобы помочь со столами и посудой, на ходу интересуясь: – Чем сегодня спиваемся, только чаем? Или в меню есть опции покрепче для самых отчаянных?

Октавия так-то совершенно не рассчитывала, что в монастыре будут проводиться какие бы то ни было вечеринки. Они, собственно, и не проводились до сих пор. И вообще, слова "монастырь" и "вечеринка" в одно предложение-то утрамбовывались крайне хреново; вернее, не утрамбовывались вообще никак. Поэтому Октавия ни на что подобное вовсе не рассчитывала и вообще потихоньку вовсю смирилась с мыслью, что жизнь монастырская - тухляк унылый. Коленками перед парнями толком не сверкаешь, отвязную шутку тоже где попало не ляпнешь, за несвоевременные шутки старшая Дженнаро уже пострадала разок. Только и оставалось, что тухнуть и понемногу покрываться плесенью - и вдруг такой подгон!

В общем, на приглашение Октавия купилась немедленно, со всеми потрохами, и даже не задумалась о том, насколько крепко потом всем тусовщикам может влететь от мастеров. Да и потом, как будто мастера без этого не найдут, за что нагрузить учеников дежурствами. Так что один фиг хуже не будет.

Вечеринка требовала юбки, да покороче. Юбки у Октавии не было, ей пришлось спуститься в деревню и попытаться подобрать там что-нибудь подходящее. Подходящего, предсказуемо, не было ничего. Самая вменяемая юбка была даже не целомудренной, а прямо-таки ханжеской длины. Впрочем, других вариантов все равно не наклёвывалось, поэтому Октавия купила эту, ханжеский, а уже в монастыре укоротила подол на две трети, а то и на три четверти, настраивая длину в соответствии со своими дерзкими мечтами. Так получилось, что из-под юбки выглядывали не только колени, но и частично бедра, и девушка получившейся длиной осталась довольна. Самое то для человека, который собрался все монастырские правила попрать каблучищами.

На вечеринку Октавия направилась, дерзко сверкая голыми ногами, и потащила за собой сестру. Альда волокла кремовый торт, который она где-то подрезала - Октавия, с одной стороны, полагала это немного лишним, с другой стороны, думала, что торт не пропадет. Найдется ему на вечеринке какое-нибудь применение. В худшем случае, можно будет кого-нибудь лицом макнуть в это кремовое великолепие, это тоже своего рода применение.

Альда в своем расписании вечеринок не планировала. Она в основном страдальчески шаталась по окрестностям, пытаясь пробудить в себе магию воды, и мучилась еще и от того, что не могла в этом добиться помощи у мастеров, и вообще с учебой у нее дело было как-то плохо и тухло. Поэтому приглашение на вечеринку прошло совершенно мимо нее: Альде было не до того, она была в печали. Так бы все и проворонила, если бы приглашение не нашла старшая сестра и не заметалась по комнате, как ужаленная пониже спины, причитая, что ей вообще не в чем пойти, монастырскую форму делали из мешка из-под картошки, толком не перешивая, и так далее, и тому подобное.

В общем, только воплями Октавии Альда и вдохновилась. И даже немного искренне зарядилась, и подумала, что негоже приходить с пустыми руками. Призвав на помощь все свои кулинарные умения и изрядно проредив монастырские запасы, Альда умудрилась сообразить торт с кремом - и не могла сказать, что ей так уж понравился этот опыт. Вероятно, она в ближайший год на такой подвиг больше не соберется, даже если ее будет просить настоятель для какого-нибудь праздника напрячься и родить повторный корж с кремовой шапкой. Попозже.

Если старшая сестра на вечеринку несла только себя красивую с голыми ногами, то Альда красивую себя дополнила тортом. И объявила с порога, выставляя торт вперед себя: - Здравствуйте! Это небольшой подарок от нашего столика - вашему столику! Надеюсь, вам всем понравится, - уже играла музыка, и только парней пока критически не хватало. но Альда надеялась, что это упущение в скором времени исправится и кавалеров всем хватит.

Вечеринки, полагает Анна-Лиза, в условиях монастыря надо сперва представить себе, а потом поделить на десять. И сразу после, для верности, поделить на десять еще раз, и вот тогда получится какое-то похожее на правду представление. Потому что возможностей мало, ограничений много, мастера не поощряют и все такое прочее. Но даже такое, многократно уменьшенное представление все равно оказывается очень привлекательным. В монастыре и того дают нечасто, надо пользоваться, пока есть.
Персонального приглашения Анна-Лиза, что обидно, не получает. Но у неё есть прекрасный разведчик в лице Эльзы. Эльза порой отлично демонстрирует умение собирать слухи и проникать в секреты, для нее, по идее, не предназначенные. Вот и на этот раз, она то и проворачивает, на пятерочку, принося на хвосте все необходимые подробности: когда и где, насколько секретно, какая форма одежды (а она праздничная) и что нести с собой. Вернее, последнее сформулировано до крайности расплывчато. Но Анна-Лиза сразу решает, что она, как самая взрослая девочка - или уж как минимум, как самая сознательная, - отвечает за горячительные напитки, чтобы всем было веселее.
Конечно, просто так шарахаться по монастырю, недвусмысленно звеня бутылками, ей никто не позволит, ее немедленно заметят, срисуют и снимут, и всю контрабанду отберут. Но на этот случай у Анны-Лизы есть план. Она вытаскивает из сарая коробку с гирляндами, которые в монастыре используют на праздниках, чтобы здания украшать, и некоторое время хранит эту коробку у себя в комнате. Так можно притащить из деревни еще пару бутылок, прикидываясь, что вообще-то она ходит за чем-то совсем другим, соединить их со своими старыми запасами, попрятать все это добро в гирлянды, чтобы замаскировать и сами бутылки, и звон стекла, а потом так с коробкой вместе их и отнести. Удобно, функционально, с виду прилично.
- Доброго вечера прекрасным девушкам, - вежливо тянет Анна-Лиза, заходя в домик. Решительно паркует коробку на ближайшей горизонтальной поверхности, пучком выдергивает из нее гирлянды, объясняет: - Это чтобы тусовка была красивее, - а следом демонстрирует бутылку джина, за которую пришлось в свое время чуть ли не костьми лечь, выбивая скидку, чтобы хватило денег, и объявляет: - А это чтобы веселее было всем нам. Где можно организовать барную стойку? Коктейли намешать не сможем, но рюмку всем желающим я налью без проблем.

Когда Кадзунари узнает про затевающуюся в монастыре вечеринку, он просто не может проигнорировать происходящее. Это нелегитимно. И неприлично. И вообще, там люди стараются, надо проявить участие – иначе в следующий раз они стараться перестанут, и жизнь станет тусклой и скучной. Ну и вообще, надо обеспечить явку, поэтому Кадзунари берет своих приятелей в горсть и ультимативно сообщает им, что они тоже идут, раз приглашены, иных вариантов нет. Более легкий на подъем Масуми соглашается быстро, его даже не приходится толком уговаривать, а вот с Джузой оказывается много возни. Джуза вкапывается в пол практически всеми четырьмя копытами и непримиримо сообщает, что он все это не умеет, не хочет и не будет, и силой затолкать его на вечеринку – совсем не вариант. Приходится долго и на разные лады уговаривать. Кадзунари, откровенно говоря, рассчитывает на то, что в чайном домике будет какая-нибудь симпатичная девушка, которая Джузу приятно заинтересует и изменит его представления о вечеринках. Точнее, он почти уверен, что такая там будет: успел уже поверхностно оценить местных красоток, и ему кажется, они тут абсолютно на любой вкус, как бы некрасиво ни звучало, даже самый привередливый ценитель найдет, на кого положить глаз.
И действительно, начало вечеринки выглядит многообещающе. Девушки уже начали собираться, и они и правда одна другой красивее, так, что глаза разбегаются практически вскачь и непонятно, которой из них первой оказывать знаки внимания. Благо, Кадзунари в этом плане человек простой и при первых же сомнениях решает, что правильным будет адресоваться к хозяйке вечера, в смысле – к бойкой блондиночке, которая все это организовывает. Юноша с ходу выражает ей глубокую благодарность за инициативу, а затем обращает внимание на другую блондинку, которая рядом возится с огромной коробкой, и это кажется ему наиболее логичной и ясной точкой приложения усилий, поэтому он немедленно берется организовывать товарищей: – Суми, золотце, помоги развесить гирлянды. Джучан, а ты будь умницей, помоги передвинуть столы, сделай нам танцпол по центру. О, и один стол давай подвинем так, чтобы сделать из него барную стойку. Или нет, давай два поставим рядом, а стойка будет барно-чайная. Так же удобнее получится, верно? – и Кадзунари одаривает обеих девушек по очереди яркой улыбкой. Ему кажется, план отличный, таланты друзей приложены правильно, а сам Кадзунари уже готов вписываться в дальнейшую организацию чайно-барной стойки, разливать, чашки подавать или что там понадобится.

Масуми по натуре своей немного тусовщик Шредингера. Он в целом никогда от вечеринок не отказывается, но с другой стороны, никогда не замечает, когда что-то подобное организовывают у него под боком, намеков не видит, даже прямое приглашение может пропустить, его надо с размаху ткнуть в готовящуюся тусовку и носом, и лбом, и вообще всем лицом, чтобы он встрепенулся. Хорошо, что в последние годы для этих целей рядом есть Кадзу, который все заметит, все увидит и ко всему внимание привлечет. Поэтому, как только Масуми уясняет, что ученики планируют в монастыре секретную вечеринку со свободным входом, он запросто соглашается. И даже думает, что наставница на такое нарушение правил не очень обидится. Тем более, идея ведь предполагает, что Джаз-сенсей даже ничего и не узнает.
Единственной проблемой становится Джуза. Бросать его в одиночестве, а самим уходить развлекаться не хочется, поэтому Масуми нежно воркует у него над ухом, уговаривая дать вечеринке шанс, пока Кадзунари рядом вещает более напористо, но смысл его реплик сводится к тому же, и мало-помалу Джуза уступает.
На вечеринке Масуми с кроткой улыбкой приветствует всех уже собравшихся гостей - как на подбор, все очень красивые девушки европейской внешности, - но основной разговор предоставляет вести Кадзунари, у которого такие вещи получаются куда лучше. И Кадзунари немедленно всем находит занятие и всех пристраивает к делу. Масуми не возражает. Задача кажется ему легкой. Вежливо улыбнувшись, Масуми забирает у рядом стоящей блондинки охапку украшений и начинает вместе с ними бродить по домику, развешивая по шкафам и карнизам на первом этаже бахрому гирлянд. Может, дизайнер из него и никакой, зато Масуми легко добирается до высоких углов, почти по-кошачьи находя точки опоры, чтобы подняться повыше. Занятие как раз по нему.

Когда друзья попытались затолкать его на вечеринку, Джуза немедленно упал в глухую оборону и заявил свое стандартное: не хочу, не умею, никуда не пойду. Он пребывал в твердой уверенности, что в лучшем случае опозорит товарищей не слишком сильно, а в худшем - выставит свою социальную неуклюжесть во всей красе, и тыкать пальцем начнут не только в него, но заодно и в Кадзунари, и в Масуми, которые будут совершенно ни при чем. Конечно, пока у Джузы получалось более-менее лавировать, не втыкаясь в конфликты (исключение - драка в столовой, и то, там он-то особо и не дрался, там больше другие ребята воевали), но это не значило, что ему и дальше будет так же везти. Тем более, на вечеринке наверняка будет толпа народа, там риск с кем-нибудь критически не сойтись характерами только увеличивается. Но и Кадзу, и Суми оказалось с себя так просто не стряхнуть, и в итоге Джуза сдался, потому что сдаться было проще.
Ладно. Он постоит где-нибудь в углу, не отсвечивая, на худой конец, и в бутылку лезть не будет.
Правда, этот план немедленно пошел к черту, потому что Кадзунари сразу взялся пристраивать товарища в социум и впрягать в работу. Но с другой стороны, это сейчас оказалось кстати, потому что количеством красивых девчонок, светящих классными фигурами и красивыми коленями, Джузу заметно оглушило и даже слегка контузило. Поэтому сам по себе он так и торчал бы посреди комнаты, с полной контузией на отупевшем лице. А так - так он встряхнулся, кивнул и пошел прикладывать силы и двигать столы, подчиняясь тому, как Кадзунари махал руками.

Пьянки в монастыре, как правило, проходили тихо, узким кругом и безо всяких там стробоскопов. И установилось это вполне обоснованное "как правило" потому, что громкую пьянку мастера могли накрыть, и настучать по хребту, и отобрать выпивку, причем выпивку жалко даже больше, чем хребет. Поэтому, получив приглашение на вечеринку, казавшуюся по описанию довольно громкой, Ирина перво-наперво решила, что народ с ума посходил. Тронулись кукухой от ничегонеделания и самоубиваются на свежем воздухе таким изощрённым способом. Потом любопытство взяло верх, и рыжая со свойственной ей бравадой подумала: мол, как будто она царских люлей от мастеров никогда не получала, плавали-знаем, ничего такого уж страшного в этом нет. А вот соберется ли народ на следующую вечеринку после первой пробы, это неизвестно, это надо брать, пока дают. Ну, Ирина и пошла брать.
С порога же рыжая оценила: ясно-понятно, парней мало, за парней будет драка. С одной стороны, это была не новость: парни в монастыре в принципе были в критическом меньшинстве, их выгрызать себе приходилось, и то, получалось плохо. С другой же стороны - очень важную для себя драку за парня Ирина уже проиграла, и это до сих пор болезненно резало, и надо было от этого всеми силами отвлекаться, а не портить себе вечер внутренним нытьем. Сперва девушка хотела было с порога приглядеть себе кавалера и заранее начать его окучивать - но, оглядев скудный пока выбор кавалеров, засомневалась и отказалась от этого плана. По первому впечатлению - парни ей не глянулись. Поэтому Ирина заявила: - Чего вы тут, мебель таскаете? Давайте я тоже что-нибудь потаскаю. Вы не смотрите, что я дрищ! Я только в профиль дрищ! - и, вглядевшись в то, как один из парней дирижировал руками, раздавая указания, вцепилась в один из столов и тоже поволокла его в указанном направлении.

У Дженнифер глубоко в ящике комода было припрятано очень ей нравившееся, но совершенно неприличное платье, состоявшее практически из одних только бретелек да не слишком больших кусков ткани, прикрывавших в основном только самые стратегически важные места. Выйти в нем гулять по монастырю было нереально: немедленно упекут на гауптвахту за разврат. Поэтому Дженнифер ограничивалась тем, что периодически вытаскивала это платье из комода, надевала на себя и разгуливала кругами по комнате, наслаждаясь тем, какая она в этом платье красивая. Критик изнутри беспощадно ругался, едко замечая, что наружу выпадает вообще все, включая все самые некрасивые недостатки. Менестрель, наоборот, всячески фигуру Дженнифер воспевал и хвалил, и менестреля, естественно, слушать было намного приятнее, ему девушка обычно и верила. А тут выпал такой шанс похвастаться - секретная вечеринка, без строгого надзора мастеров! Надо было хватать всю красоту в горсть и рисковать. И Дженнифер рискнула. Прыгнула в свое шикарное платье и помчалась вдоль кустов, пригибаясь, чтобы не попадаться никому на глаза лишний раз.
Ты хуже трясогузки, недовольно заметил критик. Что это за позорный стиль бега, килем кверху?
Отвянь.
Только возле чайного домика Дженнифер остановилась, немного отдышалась, поправила платье и вошла уже красиво, практически вплыла внутрь всей своей шикарностью. И слегка расстроилась, когда увидела, что выстрел пришелся практически в молоко. Парней пока собралось мало, и все они уже были увлечены организацией. Дженнифер успокоила себя тем, что платье - актив долгоиграющий, оно свой убийственный эффект еще будет оказывать всю вечеринку, и живо поинтересовалась у окружающих: - А какие танцы в программе на вечер? Кадриль? Вальс? Белый танец? Безудержный рейв? - Судя по тому, что музыка звучала, и танцы какие-то ожидались, и от этого тоже можно было строить какие-то планы.

На вечеринку Ян собрался с тайной надеждой, что там он тем или иным способом получит прививку от своего фатального увлечения Кристиной. Потому что ну клиника уже. Нельзя столько сидеть на этой игле и продолжать сохнуть по девушке, находясь у нее в зоне тотального игнора. Поэтому Ян втайне рассчитывал, что девушки на вечеринке будут во всеоружии, и кто-нибудь все-таки сможет ужалить его в сердце и столкнуть с очевидно тупиковой дорожки. Из минусов - на вечеринку могла прийти Кристина, и тогда Ян не сможет оторвать от нее глаз, и все надежды пойдут прахом. Но из плюсов - на вечеринку вроде как собирался Ник (во всяком случае, так следовало из его слов), и на это можно было рассчитывать: в таком случае можно будет по-дружески попросить его нейтрализовать Кристину на вечерок, тем более, что Ник всячески выказывал желание помочь. И если он действительно поможет - ну, тогда это как будто освободит Яна на вечер, и можно будет вернуться к первоначальному плану.
Но начиналось все как будто неплохо: Кристины не было. Ян вздохнул с едва заметным облегчением, обвел глазами собравшихся, с удивлением отметил полуголое платье пришедшей перед ним девушки - это было как будто... чересчур, нет?... - а потом с интересом заскользил взглядом по остальным собравшимся ученикам. Девушек было больше, и в девушек Ян вгляделся с особым вниманием; потом спохватился, что таращиться неприлично, и торопливо предложил: - Чем-нибудь еще нужно помочь? Еще какую-нибудь мебель подвинуть? Что-то потаскать, развесить? - Со столами в комнате, кажется, уже прекрасно управлялись и без него, но, возможно, и для Яна бы еще какая-нибудь работа нашлась.

Лиза совершенно случайно узнала о предстоящей вечеринке. Слышала, прочитала или же ей это приснилось, она не помнила, но всё-таки решила пойти туда. Все равно в последнее время заняться было абсолютно нечем, а жизнь все-таки не останавливалась, и нужно было двигаться дальше.

В монастыре было как-то скучно, и девушка иногда ловила себя на мысли, что хочет вернуться домой и порвать с этим местом. К тому же Лиза сильно соскучилась по родителям и друзьям, которые остались в большом мире. Но, каждый раз уходя из монастыря и доходя до определённого места в горах, Лиза почему-то не могла пойти дальше. Стояла некоторое время и возвращалась обратно, понимая, что здесь ей спокойно и демоны не мучают её.

И вот сегодня она все-таки решила посетить мероприятие. Она не то, чтобы не любила шумные толпы, но просто решила, что посидит в чайном домике немного, посмотрит на соседей, а потом, если надоест, уйдёт.

В домике было много людей, и она, кивком поздоровавшись, остановилась.

- Могу чем-нибудь помочь? - Спросила она, осматриваясь.

Когда непомерно деятельные ученики объявили вечеринку, Евгения тут же ощутила зуд и чес в руках, и причина была очень проста: ей до крайности захотелось сделать что-то для готовящейся тусовки, тоже каким-то посильным вкладом поддержать, замутить что-то, возможно, маленькое, но по-своему интересное. Долгое время в голову ничего не лезло, потом Лантайн наконец остановилась на печеньках с предсказаниями. Да не простых, а золотых, в смысле, самодельных - это, по замыслу, должно было внести оригинальность и даже некий шарм.
Пока сама Евгения экспериментировала с тестом для печенья, за написание предсказаний она засадила Матвея. Матвей шипел и выворачивался, но Лантайн без лишних сантиментов напомнила ему, кто чинил его разбитую физиономию, когда он умудрился на дежурстве в столовой схлопотать увесистую оплеуху, и через этот нехитрый аргумент легко согнула спор в свою пользу. Поворчав еще немного - видимо, для приличия - парень засел сочинять предсказания и даже выдал некоторое количество весьма интересно закрученных фраз. Все лучшее Евгения аккуратно переписала набело, на заранее заготовленные бумажки, закатала эти "предсказания" в тесто с мятой и лимонной цедрой и запекла. На ее взгляд, получилось очень даже ничего. Не стыдно людям показать.
Правда, принесла все это великолепие на вечеринку Евгения как-то совсем некрасиво, в кульке - потому что отличный поднос с высокими бортиками, на который можно было смело разложить печенье, не боясь, что половина разлетится по дороге, из столовой уже кто-то упер. Вероятно, как раз для целей вечеринки и уперли, но сути дела это не меняло. В общем, с упаковкой нужно было срочно что-то решать. В чайном домике Евгения как раз удачно натолкнулась на Яна и Лизу, вопрошавших в пространство, нужно ли чем-то помочь. И немедленно попыталась обоих рекрутировать, заявив: - Помогите, пожалуйста! Видите, у меня тут печенье? Надо его куда-нибудь красиво разложить. Найти миску, или блюдо, или что тут еще найдется - должно что-то найтись, в общем, - неопределенно махнула рукой Евгения. На ее взгляд, вот уж последнее точно было не вопросом для обсуждения. В чайном домике до фига и больше всякой посуды. Уж какая-нибудь приличная миска будет.